том, что на квартире Свердлова в ящике письменного стола хранился «алмазный фонд Политбюро», представлявший собой часть выделенных драгоценных камней из общего государственного алмазного фонда России. О его существовании знали лишь члены Политбюро. Хранительницей «алмазного фонда» была вторая жена Свердлова – Клавдия Тимофеевна Новгородцева. После смерти Якова Михайловича его вдова продолжала сохранять вверенные ей драгоценные камни, поскольку она продолжала пользоваться особым доверием у высшего руководства РКП(б). «Это объясняло, почему Клавдия Новгородцева нигде не служила и вела незаметный образ жизни, – как вспоминал позже Борис Бажанов, – а кстати – и почему она не носила громкого имени Свердлова, которое бы ей во многом помогало во всяких мелочах жизни, и продолжала носить девичью фамилию. Очевидно, она была хранительницей фонда…»[110]

По неизвестной причине Б.Г. Бажанов в своих воспоминаниях, скорее всего, по незнанию неверно описывает роль К.Т. Новгородцевой в качестве хранительницы «алмазного фонда Политбюро ЦК РКП(б)», создавая миф о её скрытной и незаметной жизни вдали от партийных дел.

Реально всё обстояло совершенно иначе. С апреля 1917 года в Петрограде в Таврическом дворце размещался Секретариат ЦК партии. Основную работу выполняли Стасова и Свердлов, а помогали им жены видных партийцев, включая К.Т. Новгородцеву. В марте 1918 года заведующей аппаратом ЦК и секретарём ЦК была утверждена Клавдия Тимофеевна. При этом руководил Секретариатом ЦК РКП(б), как и прежде, председатель ВЦИК Свердлов. Спустя год началась реорганизация отделов Секретариата ЦК партии и был создан общий отдел ЦК во главе с Новгородцевой. Отдел выполнял широкий спектр задач, включая кадровые, канцелярские, финансово-хозяйственные и другие задачи. Спустя ещё примерно 2 месяца общий отдел был преобразован и из него был выделен финансовый отдел ЦК РКП(б) из 6 человек во главе с Новгородцевой[111]. В марте 1920 года она перешла на новый участок работы, связанный с издательской и пропагандистской деятельностью. Как видим, что, как минимум, в этой части воспоминаний Бажанова об участии К.Т. Новгородцевой-Свердловой в партийной жизни описана ситуация, ничего общего не имевшая с реальными событиями.

Здесь же, на наш взгляд, следует отметить, что сам Бажанов ни самих алмазов, ни того ящика письменного стола в квартире Свердловых не видел. В своей книге воспоминаний он приводит вольный пересказ своего разговора с Германом Свердловым, который, в свою очередь, сообщил ему о том, что сын-подросток четы Свердловых – Андрей тайком залез во всегда закрытый на ключ ящик письменного стола матери и увидел там кучу «фальшивых камней, очень похожих на большие бриллианты»[112]. Каким образом 15‐летний подросток сумел определить, настоящие это бриллианты или фальшивые стекляшки – остаётся загадкой. Но для себя Бажанов сделал вывод о том, что это подлинные камни, поскольку ранее, еще в 1919–1920 годах, он якобы видел документы о передаче части алмазов из Гохрана в «фонд Политбюро». Значительно позже о том, что у жены, а потом у вдовы Свердлова – К.Т. Новгородцевой дома хранился «алмазно-бриллиантовый партийный фонд», упомянул А.И. Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ»[113].

Другие версии создания запасов «золота партии»

По мнению историка А.Г. Мосякина, написавшего интересное трёхтомное исследование «Золото Российской империи и большевики. 1917–1922 гг.»[114], истоки получения коммерческой выгоды от конкретной революционной ситуации в России относятся к первым дням после Октябрьской революции 1917 года. Автор приводит более 700 архивных документов, раскрывающих судьбу исчезнувшего царского золотого запаса и других материальных ценностей. По мнению Мосякина, в момент штурма Зимнего большевики одной из важных целей имели задачу поиска драгоценностей из «бриллиантовой комнаты» и дворцовых хранилищ. Они знали, что после начала Первой мировой войны по распоряжению императора Николая II было три отправки дворцовых ценностей в Москву. В канун октябрьских событий была подготовлена очередная отправка – 8 сундуков с бриллиантами. Их успели отправить в Оружейную палату в Москву и там надёжно спрятать. При новой власти их удалось найти лишь в марте 1922 года при ревизии хранилищ Кремля. В своих публикациях и интервью он использует убедительные доводы, подкрепляемые фактами.

Фактически вывоз материальных ценностей из России за рубеж с целью продажи начался с винных складов столицы. Вначале их просто громили и даже выливали элитные напитки на землю с целью избежать среди революционных масс повального пьянства.

Начало этому коммерческому проекту положило решение Военно-революционного комитета Петрограда (далее – ВРК), принятое 9 (22) ноября 1917 года. Это постановление было предельно кратко и конкретно: «Реквизированное вино (30 000 ведер) вывезти за границу». Об этом решении узнал Ленин и сразу понял всю выгоду этого мероприятия. Вождь победившего пролетариата спешно пишет в ВРК: «Есть ли бумажка от Военно-революционного комитета, чтобы спирт и вина не выливались, а тотчас были проданы в Скандинавию? Написать ее тотчас. Ленин»[115]. Будучи юристом по образованию, Владимир Ильич сразу озаботился о письменном оформлении этого решения ВРК, необходимого для создания прецедента, чтобы все последующие реквизиции спиртного считались легитимными. После этого в брошенные бежавшими от революции прежними хозяевами дворцы и столичные особняки была направлена надёжная охрана. После этого коллекционные и марочные вина из дворцовых и иных винных погребов стали ходовым товаром в соседних странах. Одновременно во взятые под охрану дворцы и особняки были направлены специальные оценочные комиссии, которые отбирали всё наиболее ценное и отправляли на территорию 33 огромных складов Петрограда. Всего, как указывает А.Г. Мосякин, эксперты только в Северной столице собрали имущества и других ценностей на сумму в 5–6 млрд рублей золотом. Одновременно была проведена национализация банков и других финансовых организаций, включая фонды страховых компаний и пенсионных организаций. Аналогичные процессы, с ведома и по поручению большевистских властей, происходили по всей территории России, где установилась власть Советов. Всего, по оценке историка Мосякина, за годы Гражданской войны большевики изъяли у представителей прежних правящих классов и мелкой буржуазии золота, ювелирных украшений и других материальных ценностей на сумму 16–18 млрд рублей золотом, что составляло примерно 10 золотых запасов Российской империи.

Для создания финансовых ресурсов для поддержки будущих пролетарских революций в других странах создавались разные фонды, состоявшие преимущественно из бриллиантов и других драгоценных камней. При этом Александр Георгиевич в числе таких фондов упоминает: фонд Коминтерна (фонд Зиновьева), «алмазный фонд Политбюро» (фонд Свердлова), фонд ценностей ВЧК. Самым крупным фондом была «кладовка Ильича». Так в узком