–О чём вы думаете, глядя на эту работу?

–Почему вас это интересует?– тихо спросил Феликс.

–Хочу знать, понимаете ли вы, с чем столкнулись? Понимаете ли вы, каково это – жить, постоянно думая… нет, даже не думая… постоянно видя свою смерть и периодически переживая её в ощущениях? Переживая, как это будет. Жить в постоянном ужасе и ожидании конца.

–Это как остановиться во время перехода.– Теперь Вербин понял, почему ведьма подвела его именно к этой маске.

–Значит, понимаете…

Нет, чтобы понять – нужно пережить, нужно испытать. И можно лишь пытаться представить, какие муки испытывала несчастная девушка. И, если хватит фантазии это представить, сомнения в том, что Рыкова покончила с собой, почти исчезнут. При этом Нарцисс, которая лечила девушку, должна изо всех сил противиться версии суицида, а не подталкивать к ней.

–Вы говорите так, будто смерть стала для Виктории облегчением. Выходом из кошмара, в котором она пребывала.

–К сожалению, можно сказать и так,– грустно ответила Нарцисс.– Расстройство Вики было не простым страхом смерти: бедная девочка раз за разом переживала её, видела себя мёртвой, что превращало жизнь Вики в сущий ад. Как я уже сказала: бесконечная пытка.

«А ведь кто-то мог решить, что оказывает Виктории помощь?– вдруг подумал Феликс.– Что избавляет бедную девочку от кошмара, преследующего её и днём, и ночью…»

Неожиданная мысль не показалась странной. Теперь, после общения с Нарцисс, не показалась. Может ли глубокое, как у художницы, ощущение смерти настолько сильно повлиять на человека, так извратить его мировоззрение, чтобы в конечном счёте превратить в убийцу?

–О чём вы задумались?– тихо спросила Нарцисс.

–Насколько подробно Виктория описывала свои видения?– спросил Феликс, продолжая разглядывать маску.

–Достаточно подробно.

–Вы ведь не считали, что Виктория всё это выдумала?

–Конечно, нет.

–Тогда почему вас не было с ней четырнадцатого февраля? В день, когда Виктория должна была умереть.

Нарцисс шумно выдохнула, такого удара она не ожидала, и, после паузы, произнесла:

–Жестоко.

Комментировать очевидное Вербин не стал. Да, жестоко, но ему нужно было это спросить и услышать ответ. И увидеть реакцию ведьмы.

–Почему вы не спросили сразу?

–Я спросил, потому что из ваших слов сделал вывод, что вы должны были быть с Викторией. Обязательно должны были.

–Я хотела.– Нарцисс отвернулась и быстро смахнула слезу.– Это и есть моя ошибка, Феликс, я не подготовилась как следует. Я не узнала, где живёт Вика, а за пару дней до четырнадцатого февраля она перестала отвечать на мои звонки. У вас есть её телефон?

–Да.

–На нём вы увидите то же самое.– Нарцисс разблокировала смартфон и показала Феликсу экран с пятью десятками оставшихся без ответа вызовов.– Вика не хотела со мной говорить, а я не знала, как её найти. А теперь не знаю, как убедить себя в том, что не виновата в её смерти.

/ / /

Красная маска приснилась Феликсу перед пробуждением. Однако этот сон, в отличие от истории со стариком, не был наполнен ощущением реальности происходящего: Вербин понимал, что видит сон, в котором он был экспертом-искусствоведом в крупном аукционном доме, и маска вызывала у него исключительно профессиональный интерес – Феликс внимательно её рассматривал, фотографировал, описывал короткими заметками в записной книжке, и даже когда маска неожиданно распахнула глаза и произнесла: «Однажды…», не испугался, а лишь уточнил в конце исписанной страницы: «Говорящая…»

После чего проснулся и долго лежал в кровати, пребывая между сном и явью, думая о чём-то и мгновенно забывая, о чём думал. Пока не сообразил, что разбудила его не распахнувшая глаза маска, а перезвон будильника, который не прекращался всё то время, что Феликс пялился в тёмный потолок, выдал короткое:

–Чёрт!

Подскочил с кровати и бросился в ванную – времени до встречи с Анзоровым оставалось впритык.

Сначала следователь хотел увидеться утром в понедельник, но Феликс напомнил о совещании, которое никак не мог пропустить, и услышал в ответ, что можно пересечься в воскресенье. Весьма неожиданное предложение, учитывая, что Анзоров терпеть не мог работать по выходным. Но ещё больше Вербин удивился месту встречи, которым стала небольшая кофейня на севере Москвы – Анзоров сказал, что будет возвращаться с дачи и ему удобно увидеться там. Возможно, следователь действительно жил неподалёку или проезжал по этой улице по дороге из пригорода, но припомнив несколько известных ему фактов, Феликс предположил, что удалённая кофейня выбрана по другим причинам. Однако с вопросами торопиться не стал, решив послушать, как поведёт разговор Анзоров.

Что же касается следователя, то выглядел он по обыкновению чуточку отстранённым, ненавязчиво демонстрируя, что, несмотря на неофициальный формат встречи, это не посиделки старых друзей, а Вербин явился с докладом.

Есть не стали. Проспавший Феликс, конечно, позавтракал бы, но поскольку следователь от еды отказался, тоже ограничился большой кружкой чёрного кофе. Анзоров же тянуть резину не стал и сразу поинтересовался:

–Что скажешь о деле Рыковой?

–Скажу, что о нём пошли слухи и Викторию у нас называют «Девочкой с куклами».

–Дело «Девочки с куклами»?– уточнил Анзоров.

–Дела пока нет,– напомнил Феликс.– Саму Викторию так называют.

–Поэтично.

–Такой её увидели.

–Поэтично и звучно.

–Название понравится журналистам,– обронил Вербин.– К тому же, уверен, скоро слухи выползут за пределы Системы, и они начнут расспрашивать знакомых сотрудников о «Девочке с куклами».

–И что знакомые сотрудники будут им отвечать?– поинтересовался Анзоров, который прекрасно понял намёк, но сделал вид, что пропустил его мимо ушей.– Там самоубийство?

Феликс промолчал, уверенно глядя собеседнику в глаза. Следователь поморщился, а потом улыбнулся:

–Да ладно?

–Сразу скажу: улик никаких. Но куча косвенных и серьёзных сомнений. И ещё одна версия появилась вчера, но о ней я пока промолчу, потому что совсем сырая.

–Куча косвенных большая?– Сомнения Анзорова интересовали мало.– Дело на основании этой кучи открыть можно?

–Тебе решать, Амир.

–Ты бы открыл?

–Я да,– твёрдо произнёс Вербин.– Я не сомневаюсь, что Викторию убили.

–Значит, я угадал, предложив тебе покопаться в Кожухове.

–Что значит «угадал»?– не понял Феликс.

–Я говорил с Дарьей, она приезжала в Москву на совещание.– Анзоров покрутил по столу кружку, но пить не стал.– Помнишь её?

Дарью, следователя из Иркутска, с которой они прошлым летом взяли серийного убийцу, Феликс не просто помнил, а подружился. И когда она приезжала в Москву, накормил обедом в «Грязных небесах». Вернувшись в Иркутск, Дарья написала Феликсу, что Анзоров о нём расспрашивал, на что Вербин ответил, что всё в порядке и он уже не раз работал с Анзоровым. И стал ждать, во что расспросы выльются. И вот дождался.