элементалями для определения слияния? Сомневаюсь, что только я вижу эти цвета в чужих аурах, изображающие разные типы ауры. Может быть у каких-то колдунов на аурах неправильно отображается их уровень сродства? Это многое бы объяснило. Ведь у меня-то самого аура визуально полностью соответствует тому, что показал в свое время ритуал. Надо будет спросить у Вильяма при возможности.

Еще нужно будет не забыть спросить про магию. Я уже несколько раз оказывался под ее воздействием и заметил определенную странность. Не считая воздействия аур взрослых магов и ритуала, я был под воздействием заклинаний дважды. Один раз во время телепортации из отделения гильдии магов в Академию. И второй буквально только что – это был полог тишины. Разница была в том, что при телепортации я совершенно ничего не почувствовал, даже не заметив ее, хотя вероятно это очень сложное заклинание, раз для него требуется отдельное помещение. Во время активации и действия полога тишины, скорее всего, намного более простого заклинания, ощущалось, как будто кожу немного стянуло. Здесь может быть два объяснения. Возможно, это просто разные типы заклинаний, которые по-разному воздействуют на людей. Никто ведь не говорил, что человек всегда может ощущать творимые над ним чары. Вероятно, так же и то, что во время своей телепортации я не был магом, а, следовательно, просто не имел доступа к той своей части, которая способна почувствовать магию. А полог тишины был сотворен наставником уже после того, как я обрел контроль над аурой. Что и дало мне возможность его почувствовать».

Кстати, о чувствах. Уриэль отчетливо почувствовал еще и то, что он явно переел торта. Сидеть стало не удобно, а вверх по горлу иногда хотело подняться что-то весьма мерзкое. Такую проблему можно было решить только крепким и несладким черным чаем, за которым маг и отправился, встав из-за стола и отнеся свои тарелки официантам. К немалому удивлению переевшего мага, наливая чай, он заметил входящего в столовую Мунита – его приятеля темного мага. Тот должен был еще быть на медитации. Его приход значил только одно – он тоже научился контролю своей ауры. Хоть Уриэль и освоил это умение раньше Мунита, его сердце все равно кольнула зависть. Или какое-то схожее чувство. Было конечно странно завидовать тому, кто пришел вторым, но ведь можно посмотреть на вопрос и, с другой стороны. Он и так во всем проигрывал темному магу. В оценках, в даре, в ауре. Хотелось бы обставить того хоть скоростью своего обучения. Что ж не вышло.

Муниту, кстати, как-то очень подходил вид его ауры. Сам маг был среднего роста, очень худой, он начал нормально питаться только в академии (хотя и до этого, конечно, не голодал), с впалыми щеками, острыми скулами, лицо у него выглядело, старше его реального возраста. Взгляд бегал быстро, как у затравленного животного. Черные короткие волосы находились в совершенном беспорядке. В общем, впечатления он совершенно не производил. Но вот вкупе с его аурой… Она была чуть ли не в два раза больше Уриэлевой, сказывался большой резерв, и вся залита черным. В ней было примерно поровну цветов смерти, тьмы, огня и воздуха. Все это было на уровне отличного сродства. Количество остальных цветов указывало на как минимум, хорошую степень слияния (насколько это мог определить Уриэль, начавший видеть ауры всего несколько десятков минут назад). У Мунита в ауре не было ни одной ниточки. Маг жизни, конечно, знал об этом и так – они же жили в одной комнате, о чем еще беседовать юным колдунам, как не о своей силе. Но знать и вот так вот видеть перед собой – совершенно разные вещи. «Да уж, с ним лучше не ссориться» - подумал Уриэль.

Обед

Лицо приближающегося темного мага было до того серьезным и сосредоточенным, что Уриэль не удержался от широкой улыбки. Прошлый укол зависти оказался им забыт и теперь сделалось ему так хорошо, от того, что он стал самым настоящим колдуном, что все получилось у него самого и у его друга и незначительными показались прошлые переживания и тревоги. И он удивился самому себе. Вот перед ним открылся целый новый мир, к тому же не простой, а волшебный – ауры, заклинания, магия и прочее, а он как, всё видавший и, везде бывавший совсем не желает уделить внимания этому маленькому чуду. Воспринял в порядке вещей совершенно выбивающиеся из этого порядка события. Но, несмотря на приятный прилив радости, он быстро вернулся с небес на землю. В его голове роились вопросы о магии и переживания о своей колдунской судьбе, потому что она теперь, пожалуй, не могла быть иной.

- Ну и как тебе всё это? – спросил подсевший к нему Мунит, имея ввиду, конечно, магию.

- Не знаю даже, что сказать… Я представлял по-другому. Не так красочно и живо. Поздравляю! – он протянул ладонь и получил в ответ уверенное рукопожатие. – Уже начал бояться исключения, если честно. Не так много времени оставалось. А вот успел!

- Это-то понятно. Но я тебя про магию спрашиваю, а не про учебу. Все же перед нами теперь длинная лестница познания, с каждым шагом по которой мы будем приобретать могущество. – Это был не вполне уместно примененный оборот, встречавшийся в учебниках и не раз применяемый преподавателями. Уриэлю это резануло ухо.

- Не знаю, наверное, хорошо. Знаешь ли, это сложно прочувствовать за пару минут. – Ощущение магии отличалось от всех остальных чувств. Оно не имело ничего общего со зрением. В этом маг убедился почти сразу, просто закрыв глаза. Несмотря на кромешную темноту он по-прежнему «видел» ауры окружающих, активные чары и общий магический фон. Кроме того, «магическое зрение» имело свойства и всех остальных «обычных чувств». Все проявления магии имели и запах, и вкус при прикосновении к ним аурой появлялись тактильные ощущения, и ничего из этого, конечно, не было связано с физическими органами чувств. Можно подумать, что обрести «магическое зрение» еще лучше, чем если слепой научится видеть. Но Уриэль ничего такого не чувствовал и близко. Ему было сложно это описать и рационализировать, но, что есть, то есть.

- Как же? Ты теперь можешь управлять аурой, даже не зная ни единой формулы. Как по мне – уже неплохо. – И, действительно, Уриэль видел, как его друг непрерывно шевелил этой своей новоприобретенной частью. Сам он в свою очередь делать пока ничего не спешил, боясь себе