–Веселые дела творятся у нас в городе, Сергей Сергеевич!– таким словами встретил первого секретаря Голубев.– Прямо-таки удивительные дела! Притом чреватые серьезными последствиями!

–Опять бандеровцы?– выдохнул секретарь.

–Они, родимые…

–И что на этот раз?

–На этот раз – справедливое народное возмущение. Справедливое-то оно справедливое, да вот только как бы не вышло какой беды!

И Голубев кратко поведал первому секретарю о последних событиях в городе.

–Но откуда же они все узнали?– удивился первый секретарь.

–Ну уж такой у нас народ – всезнающий,– усмехнулся Голубев.– Ничего-то от него не утаишь! Однако же дело сейчас не в этом, а в другом… Как бы не вышло какой беды!

–Ты думаешь, что…– Секретарь не договорил.

–То, что я думаю, не так интересно,– махнул рукой Голубев.– Намного интереснее то, что может случиться на самом деле!

–Но ты предпринял уже какие-то меры?

–Предпринял,– вздохнул Голубев.– Как же без этого? Вот – поднял по тревоге свое воинство. Еще предупредил начальника милиции товарища Караваева. Чтобы, значит, они там проявляли повышенную бдительность. А больше-то – что? Народу рот не закроешь. Нет у нас ни такой возможности, ни права.

–А может, мне выступить по городскому радио?– предложил Сергей Сергеевич.

–И что ты скажешь народу?– скептически хмыкнул Голубев.

–Что-нибудь да скажу… Объясню, успокою…

–Ну да. Объяснишь и успокоишь. Ну-ну… Это вряд ли. Даже наоборот – так ты их раззадоришь еще больше. Вот, скажут, наш первый секретарь защищает бандеровцев. Выступает на их стороне! И что тогда? А тогда конец твоему авторитету. И вообще непонятно, что может быть. Нет уж, ты лучше помолчи. Так будет правильнее.

–Но ведь надо что-то делать!– Секретарь озадаченно потер лоб.

–А ничего пока не надо,– сказал Голубев.– Потому что ничего страшного пока не случилось. Скорее всего, и не случится. Ну, пошумят, ну, помитингуют… Да и затихнут. Говорю тебе о том же самом, о чем я размышлял до твоего прихода. К тому же наша милиция начеку. Если понадобится, то стражи порядка пресекут и разъяснят всяким крикунам, что кричать надо потише… В общем, наблюдаем и держим руку на пульсе. А дальше будет видно, что к чему.

Голубев умолк и прошелся по кабинету. По всему было видно, что те соображения, которые он только что изложил первому секретарю, в чем-то его не устраивают. Не устраивают – а ничего лучшего он придумать не может. А и впрямь: что тут придумаешь? На чужой роток, как известно, не накинешь платок.

–Завтра поутру я буду у тебя,– сказал Голубев Сергею Сергеевичу.– Буду ожидать прихода делегации. Буду беседовать со стариками по душам. Авось поймут…

* * *

Оказалось и впрямь, что Голубев был прав. Но в то же время так получилось, что он оказался и неправ. Действительно, народные пересуды вряд ли выплеснулись бы из разумных берегов, народ бы пошумел, посудачил да и затих.

Если бы не старики. Причем это были не просто сами по себе старики – это бывшие красноармейцы, краснофлотцы и красные партизаны. То есть ветераны минувшей войны. Которые, между прочим, в том числе когда-то сражались и с бандеровцами. И вот они-то, эти старики, а их в городе проживало немало, услышав о бандеровской делегации, взволновались.

С неслыханной быстротой они стали собираться в главном городском сквере. И устроили здесь настоящий, громогласный и кипучий митинг. Конечно, здесь же присутствовали во множестве и милиционеры, однако толку с того было немного. Милиционеры не знали, что им делать с разбушевавшимися ветеранами, да и нужно ли вообще что-либо с ними делать. Все-таки ветераны – герои, уважаемые люди. По этой самой причине разгонять их никто и не помышлял – не было в ту пору такого понятия, как «несанкционированный митинг», потому что и стихийных митингов никогда в ту пору не случалось. Разве что шумные собрания каких-нибудь футбольных болельщиков, но какие же это митинги? Это выражение народной радости или народного разочарования, а уж на такое-то дело советский народ имел право без всякого специального позволения. К тому же и милицейское руководство понятия не имело, что нужно делать в этом случае. «Наблюдайте!»– приказало начальство милицейским патрулям. И – ничего больше.

Не видя никакого противодействия, старики-ветераны разошлись вовсю – и чем дальше, тем явственнее вырисовывались их намерения.

–Да что же это такое творится!– сменяя друг друга, бушевали ораторы.– Недобитые бандеровцы поднимают головы! Пишут письма и шлют делегации! Требуют признать их ветеранами – такими, как мы! Мол, и они тоже проливали кровь! Ну, так их кровь – это не наша кровь! Мы-то свою кровь проливали за правое дело, за Родину, а они за что? Желают вместе с нами отмечать победу! Нашу победу! Это они-то – вместе с нами! Фашистские прихвостни! Вражьи души! Били мы их, да, видать, не добили! А вот мы их сейчас и добьем! И никто не поставит нам этого в упрек! Потому что – наше дело правое! Ишь ты, чего вздумали!

–А наше-то городское начальство каково! Обнимается с этими вражьими душами, приглашает их в кабинеты, принимает от них петиции! И это вместо того, чтобы попереть их куда подальше! Посадить их в кутузку! Спрашивается: что же это за начальство? На чьей оно стороне? Для чего нам надо такое начальство?

–А оно, начальство, должно быть, куплено бандеровцами! Ну а что? У них, у этих бандеровцев, денег и золота полным-полно! Еще со времен войны! У них в каждом доме – схроны! Видал я эти схроны, когда воевал на Западной Украине! И чего только мы в них не находили!

–Продажная наша власть, тут и рассуждать нечего! Заодно с врагами! Спрашивается: за что мы боролись?

–Бандиты! Фашистские пособники! Курвы! Лесные братья!..

–Вооружайся, братва, чем придется – да и пойдем воевать! Объясним этим бандеровцам, кто – они, а кто – мы! Вспомним наше славное боевое прошлое! Это будет наш последний и решительный бой! Кто там стоит поперек нашего пути? Прочь!

Дело стало принимать по-настоящему опасный оборот. Неизвестно, до чего могли додуматься старики-ветераны в своем праведном гневе, но было ясно: близится беда. Тем более что к старикам тут же стали присоединяться люди помоложе, а это уже было страшно по-настоящему. Потому что стариковская война – это, по сути, потешная война. Много ли навоюют изувеченные старики? Иное дело – молодые люди во всей своей силе. Эти, подстрекаемые своими отцами и дедами, и впрямь могли наворотить дел.

А кроме того, к митингующим старикам стали присоединяться и зеваки – как оно обычно и бывает в подобных случаях. Зевакам было все равно, кто с кем собирается вступить в сражение и по каким таким причинам должно произойти это сражение. Для них это было веселым и необычным зрелищем. Но ведь известно, что в любом сражении, даже, скажем, таком нелепом, какое предполагалось в данном случае, в первую очередь страдают именно зеваки. Тем, которые посредине, всегда достается больше всего, потому что по ним бьют обе воюющие стороны.