В кабинете воцарилась тишина. Старуха, которая продырявила грудную клетку Лестера с такой легкостью, будто это была газетная бумага, – обыкновенная женщина? Я невольно сглотнула. Если это так… Если предположить, что это так – что Хельга когда-то тоже была обыкновенной девушкой, потом женщиной, а потом превратилась в чудовище, которое я помнила… то мне действительно нужно побеседовать со вторым Смотрящим.

– Хотите познакомиться с новой Весенней Девой? – спросила я как можно более нейтрально. – Она недавно получила силу. Могу устроить вам встречу.

Черная бровь удивленно изогнулась.

– Сегодня?

– Да. В смысле, если вы не запланировали убийство очередного непокорного.

Теперь я шучу на тему смерти. Просто замечательно.

Аскольд не пошевелился.

– Вы хотите устроить мне встречу с Весенней Девой? – спросил он задумчиво. – Просто так?

Я неопределенно пожала плечами:

– Ну. Вроде того.

* * *

– Или вы прекращаете обвинять меня во всех смертных грехах, или я уезжаю. – В голосе чернокнижника можно было замерзнуть быстрее, чем в снегах вокруг Ледяного Озера.

Мы уже полчаса сидели в «Майбахе» напротив клуба, пытаясь составить план, устраивающий обоих, но в итоге только спорили.

– Я вас не обвиняю.

– Вы спорите со всем, что я предлагаю. Я лишь сказал, что вам нужна подходящая случаю одежда.

Сложив руки на груди, я уставилась на горящую неоном вывеску «Темная Персефона». Судя по наглухо закрытой железной двери, мы приехали рано. Стрелка на часах в приборной панели не доползла еще даже до девяти.

– Я не надену то, что вы нашли.

Аскольд выключил планшет и убрал в бардачок из светлой кожи.

– Это ассортимент ближайшего магазина, который еще открыт.

– Это секс-шоп!

Аскольд вздохнул – серебряный крест блеснул в тусклом свете единственного фонаря. Лицо его казалось гипсовой маской.

– Там все кожаное. И короткое, – проворчала я уже спокойнее.

– А вы не на утренник идете, – устало отозвался он. Что-то было в его голосе от Фроси, когда та просила Милану замолчать.

Аскольд снова достал планшет и начал пролистывать страницы сайта.

– Что-то вы сами не торопитесь переодеваться, – буркнула я.

– Мне нет нужды.

– Это почему?

– Я мужчина.

Я развернулась, чтобы сообщить ему, в каком веке мы живем, но осеклась. Аскольд уменьшил пальцами изображения танцовщиц на экране и накрыл их ладонью. Глаза его закрылись, веки затрепетали.

Кому я собралась что рассказывать? Человеку, который расставляет перевернутые свечи по краю могилы и говорит «Я весь внимание»? Просто войду с ним в клуб и отправлюсь искать Смотрящего. В своей обычной одежде.

– Что вы делаете? – через минуту все-таки спросила я, наблюдая, как над планшетом подрагивают длинные пальцы.

– Женщина в положении носит в себе две души, – не открывая глаз, объяснил чернокнижник. – Проще выяснить на берегу, кто из них…

Он умолк. В салоне стало так тихо, что слышно было, как за окном накрапывает дождь.

– А вы не можете просто почувствовать ее? Как меня тогда рядом со студией.

Аскольд открыл глаза и поймал мой взгляд. На секунду в сознании расплылась ватная чернота, холодная и густая, как безлунное небо.

– Эту девушку я никогда не видел. А вас изучил. Я знал, на что похожа ваша сила.

– И на что же?

– На морозный январский день, – ответил Аскольд медленно, словно ему трудно давались слова. – Один из череды многих. Когда все уехали кататься на лыжах, а ты один сидишь перед окном и чертишь узоры на заиндевевшем стекле. И знаешь, что никто к тебе не придет.

На мгновение за гипсовой маской проступила смесь грусти и одиночества. Он знал, что я их увижу, – и просто позволял смотреть.

– И часто вас оставляли в детстве? – спросила я, хотя понятия не имела, зачем мне эта информация.

– Достаточно.

Аскольд вернулся к планшету, но почти сразу выключил.

– Ничего не чувствую.

– Ее там нет? – забеспокоилась я.

Вдруг она больше не работает? Сейчас сентябрь – чтобы родить к марту, Весна уже должна быть беременна…

Тонкие губы вытянулись в недовольную линию.

– Это мы узнаем только внутри.

Я откинулась на спинку кресла. Про Смотрящего я ему ничего не сказала. Аскольд думал, что мы приехали знакомиться с Весенней Девой, и только пять минут назад узнал, что я не в курсе, кто она. И сразу принялся цепляться к моему внешнему виду.

– Извините. Надо было сказать правду.

– Не страшно. Сориентируемся внутри. Нужно составить план. Во-первых, обращаться друг к другу будем на «ты».

Я с трудом сдержала смешок. В очередной раз проверила почту в телефоне – пусто – и взялась за ручку дверцы.

– Обязательно. Можем идти?

Цепкие пальцы придержали меня за локоть.

– Рано.

– Почему?

– Смотрите.

Я посмотрела туда, куда он указывал. К дверям потянулись первые посетители – офисные работники в черных брюках и дутых пуховиках, приверженцы спортивного стиля в джинсах и кроссовках. Почти сразу под желтой вывеской появился широкоплечий парень в футболке, которая норовила лопнуть на накачанном теле. Хоть последний раз я и видела его два года назад, узнала сразу: это был второй Смотрящий.

По позвоночнику пробежал холодок. Вот оно. Сейчас. Сейчас я скажу ему, что мне не нужна сила, и…

– Я надеюсь, вам уже исполнилось восемнадцать? – вдруг спросил Аскольд.

Я фыркнула:

– Да вы издеваетесь, что ли?! – Не дожидаясь, пока он задаст еще какой-нибудь очень-важный-вопрос, я выбралась под мелкую морось и хлопнула дверцей. – Зануда.

Антон

Я корпел над домашкой, когда Ванька, натыкаясь на предметы, завалился на кухню.

– Кофе?.. – протянул он вопросительно.

За ним притопала взъерошенная со сна Бублик. Как она к нам прибилась, я толком не понял. Просто в один день к двум мискам на полу добавилась третья, а Ванька сказал, что Масе нужна новая компания – Сметану она теперь боится. Бублик была похожа на всклокоченный шар, сворачивалась на коленях у первого, кто попадался ей на пути, и начинала сопеть, как паровоз. Я повсюду находил ее рыжую шерсть – даже у себя на подушке.

Бублик ткнулась мне в ногу и села, выразительно заглядывая в глаза. Сметана, которая дрыхла рядом, подняла ушастую голову и зашипела. Я погладил ее по холке. Тише ты, странное создание. Всем еды хватит.

Я поставил перед кошками полные миски, перед Ванькой – чашку с горячим кофе. Сделав большой глоток, он одобрительно прищелкнул языком и пополз варганить бутерброд. Где-то на пути выудил из кармана мобильник и включил себе передачу в «Ютубе» – видимо, чтобы не заснуть в процессе.

Говорить с ним в таком состоянии было бесполезно, и я снова завис над домашкой, пытаясь вникнуть в то, что делать на