Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Военные » Штурм Бахмута, позывной «Констебль» - Константин Луговой

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 220
Перейти на страницу:
говоря уже о сложной системе перемещения грузов при помощи «коней» и «кабур». Бойцы, находившиеся в моем отряде, обладали невероятной живучестью и умением приспосабливаться к самым примитивным условиям. Они были неприхотливы, как уличные коты, и изобретательны, как Илон Маек.

Я с несколькими бойцами поселился на первом этаже. Помимо «Сезама» и Сани «Банура» с нами поселились «Матрос» и «Десант». «Матрос» был сорокалетним коренастым мужчиной с суровыми и грубыми чертами лица, как будто вырезанным из камня начинающим художником. Но когда он надевал свои очки, он превращался в рецидивиста-интеллигента, которому хотелось верить. Человек он был немногословный, но несмотря на это, пользовался среди брянских авторитетом. За что он отбывал наказание и сколько у него было ходок я не интересовался. По душам он разговаривать желанием не горел, а лезть ему под шкуру не было повода. Он был закрытым и умел подавлять и контролировать свои чувства, но едва заметная суетливость выдавала его внутреннее напряжение и беспокойство. «Десант», напротив, был подвижным и говорливым. Позывной он свой получил в связи с тем, что служил в армии в «Войсках Дяди Васи» — ВДВ. Он весь был как на шарнирах и постоянно что-то мутил. Его внутренне напряжение, в отличие от «Матроса», выражалось не в замкнутости, а в гиперактивности. Говорил он и действовал быстро и, порой, не до конца обдуманно.

Большая часть моего отделения разместилась в подвале и разделилась на кружки по интересам. Я не люблю подвалы из-за отсутствия маневра в случае экстренной ситуации. Глубина подвала, конечно, дает ощущение защиты, но маневр могут дать только двери и окна, выходящие на обе стороны дома.

Мы разместили наш БК в укромном, защищенном месте, а все остальное я отдал на откуп бойцам, которые лучше меня разбирались в устройстве быта. Квартира, в которую мы заселились была с хорошим ремонтом. Не лакше-ри, конечно, но все в ней было сделано красиво и добротно. По большому количеству мелких деталей в интерьере, чувствовалось, что обустройством занималась женщина. По всей видимости, люди, жившие здесь, все делали с душой. До того, как в Попасную пришла война, тут было уютно. Повсюду были разбросаны забытые хозяевами вещи, битые стекла, растрепанные книжки и бумаги. Видимо, когда хозяева уходили, забирали только необходимое.

Я открыл встроенный шкаф и увидел много-много женских вещей, аккуратно развешенных на плечиках. Такие же вещи весели у нас в шкафу, когда мы жили с Надей. Я снял перчатку и стряхнул пыль с одного из платьев и закрыл этот шкаф. Было ощущение, что мы вторгаемся в интимное пространство других людей — мерзкое неприятное ощущение подглядывания из-за плеча в чужую почту.

Вторая комната была детской. Там стояла двухъярусная кровать, а обои были с розовыми единорогами, скачущими по радуге. Я поставил свой рюкзак у кровати и сел на нее.

Из выбитого окна сильно дуло. Вдалеке еле слышно громыхала канонада. Мой взгляд блуждал по комнате, пока не уперся в оловянного солдатика.

«Интересно, кто здесь жил и из чего состояла их жизнь? Где они работали?.. Зачем тебе это знать?!» — пытался остановить я назойливые мысли.

На войне есть три типа людей. Первый и второй — это противники: солдаты противоборствующих сторон, для которых этот дом и эта квартира — просто огневая точка, которую нужно либо удержать, либо захватить. И есть третья, самая страдающая сторона — мирняк. Те, для кого этот двор и этот дом — Родина. То место, с которым связаны воспоминания детства и все самое теплое и дорогое. Таким людям достаточно одного взгляда на этот двор, чтобы память выдала им целый фильм, наполненный не только рядом картинок, но и связанными с ними переживаниями.

Я посмотрел в разбитое окно, выходящее во двор, и представил, о чем бы мог думать человек выросший здесь: «Вот там, где валяется перевернутый жигуленок, отец впервые посадил меня на велосипед. Вот моя школа, в которую, когда-то давно моя мать отвела меня за руку с букетом цветов. Сейчас половина ее разобрана танком, а оставшаяся — усеяна отметинами от пуль и зарядов гранатомета. Вот там, где сейчас воронка от сто двадцатимиллиметровой мины, я дрался с Вовкой из третьего «Б» класса. А вот на той лавке, где на земле видна бурая лужа высохшей крови, я первый раз поцеловался с Наташкой… — продолжал фантазировать я — Возможно люди, которые жили в этой квартире копили на нее долгое время…».

Из окна, прямо в мое лицо, дунул злой порыв ветра и бросил мне в лицо песок.

«Все, завязывай! Это временное место дислокации и сейчас важно проследить, чтобы бойцы устроились получше. Может, это вообще последнее обустроенное хоть какими-то удобствами жилище», — я выключил режим поэта и вернулся в реальность.

Ответственность командира помогала мне не погружаться в эти сентиментальные мысли: «Я на работе. У меня есть контракт!».

Я встал и вышел из детской комнаты во взрослый мир.

— «Сезам»?

— Да, командир, — отвечая тут же возник в проеме двери Адик.

— Нужно выставить фишкарей у подъезда и с обратной стороны дома. Пусть за небом смотрят. Я позвал с собой командиров групп, и мы стали спускаться вниз — осматривать квартиры и расположение нашего отделения. Бойцы быстро нашли все, что необходимо, чтобы утеплить и замаскировать окна. Попасная находилась в непосредственной близости от ЛБС — линии боевого соприкосновения, и дальнобойная арта украинцев могла, хоть и с натяжкой, достать сюда. Не говоря уже о разного рода коптерах и БПЛА.

— Бойцы. Слушаем сюда… — я дал вводные, где мы сделаем гальюн и где будем получать пайки и готовить.

Двух солдат во главе с расторопным «Десантом» я отправил искать место, где можно помыться. В Попасной был большой частный сектор, и я надеялся, что там найдется баня. Не может такого быть, чтобы русский человек не мылся в бане. Троих бойцов мы отдали в расположение «Цистита» на кухню. Они сразу пошли собирать дрова и обустраивать печку в укромном месте. Остальные занимались обустройством своих временных располаг.

— Смотри, командир.

«Матрос» протянул мне два дембельских альбома с фотографиями. Один был за 1990–1992 года. Мужик служил еще во времена СССР.

— Прикольно получается: ушел, когда еще был Союз, а вернулся уже в «незалэжную» Украину. А второй альбом чей?

— Сына его, наверное. Этот уже тут служил. «И вот еще», — «Матрос» протянул мне удостоверение участника АТО.

— Женщина?

— А вот награды и книжки за подписью бывшего Президента Украины.

— Тридцать лет и в головах у людей полностью все изменилось, — рассуждал я вслух. — Всего тридцать лет и

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 220
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Константин Луговой»: