- Морковь и лук.

Ее лицо вдруг стало другим. В глазах появилась ясность, исчезли кривые ухмылки, придающие глуповатость и выражение безучастности, какое бывает у несчастных, тронутых умом. Девушка непроизвольно выпрямила спину. Ее осанке могла бы позавидовать высокородная леди – настолько естественен был ее облик. И этому впечатлению не мешало старое платье и застиранный чепец.

Она присела у грядки с луком, медленно провела ладонью по длинным зеленым перьям. И пригляделась к своей руке. Ссадины, мозоли, покрасневшая кожа.

- Лесса, что с тобой происходит, - тихо прошептала она, и из глаз покатились слезы. Она тут же вытерла их. Нужно быть начеку. Всегда, каждую минуту. Беда, чуть не погубившая ее, никуда не исчезла. Она где-то рядом. Ходит, вынюхивает, только и ждет, чтобы поймать беглянку и привести приговор в исполнение.

Лесса шмыгнула носом и мотнула головой, отгоняя страшное видение. Да только куда от него денешься.

В глазах стояли колдовские змеи, с шипением ползущие по платью из голубого хильдижанского шелка. Их было неисчислимое количество – десятки или сотни. Вот они скользят по ее груди, поднимаются выше, сжимают шею. Плотнее, жестче… пока ее не унесло сознание, выбросив в небытие… И злое лицо барона, принуждающего ее подписать документы. О, Провидение, как же они с Нель были глупы.

Когда она очнулась, в кабинете никого не было, а рядом валялась маска, которую стянули с ее лица. Она с трудом поднялась с пола. Дверь комнаты оказалась запертой. В голове стоял шум. Плохо понимая, добрела до окна и открыла его. Счастье, что кабинет был расположен на первом этаже.

Лесса переползла из окна на улицу. Толкающий ее страх заставлял двигаться, бежать – дальше и дальше, от особняка ди Верреев, от Хирс-Хорса. Опомнилась она только в лесу. Вокруг стояла темень, а по воздуху скользили шорохи, разносимые ветром.

Страх загнал ее на дерево, где она укрылась в ветвях, и незаметно задремала. Очнувшись, девушка увидела блеклое золото рассвета, пробивающееся сквозь деревья. Тревога не исчезла, и красота, окружающая ее, только подтолкнула к действию. Бежать.

Таких свидетелей, как она, в живых не оставляют. Принуждение к подписи – а сейчас она вспомнила, о чем шла речь, карается каторгой. Первым документом был брачный договор с сыном банкира Дюша – недееспособным юношей, страдающим эпилепсией и слабоумием. Второй документ – дарственная на пятьдесят тысяч золотых, которые Нель ди Веррей добровольно кладет в карман своего опекуна. Наверное, за его доброту и заботу. И дело было не только в этих бумагах. На нее воздействовали магией, едва не убив. В совокупности, опекуну Нель и его колдуну грозит что-то пострашнее каторги.

Оглядевшись, Лесса поняла, что находится в двух милях от Хирс-Хорса – она узнала озеро серебряных лягушек, куда они с семьей приезжали на пикник, и рядом с ним холмы, густо поросшие дикой малиной. Недалеко отсюда было село. Девушка, обходя тропинки и открытые места, добрела до него.

На ее запястье по-прежнему болталась маленькая бархатная сумочка-мешочек, где лежала пара золотых. Но оглядев себя, Лесса не решилась показываться в таком виде – платье выдавало ее с головой. Если уже начался розыск, то по ее следу тут же отправится констебль с дружиной.

Прячась за деревьями, она увидела огород. Между грядок были натянуты бельевые веревки, на которых сушилось белье. Лесса мысленно попросила прощение у добрых людей и у смиренной Агнессы – покровительницы сирых и убогих. И сделала то, что наметила.

В огороде неизвестного селянина мелькнуло что-то голубое, и исчезло, вместе с висевшим на веревке простым деревенским платьем, чепцом, полотенцем и корзинкой, валяющейся рядом.

Через час Лесса была уже далеко. Голубое платье из хильдижанского шелка она зарыла в лесу. Как быть дальше? Первое, что приходило в голову – добраться до столицы, но как это сделать с двумя золотыми, она не представляла.

За сутки, пешком дошла до Тиклинда – маленького городка, откуда шла прямая дорога до Верстена. И здесь ее ждал сюрприз. Проходя мимо полицейского участка, Лесса увидела… себя! На столбе, где развешивают рисунки с изображением пропавших людей и преступников. Она на позорном столбе! А рядом висел портрет Нель.

- О, Небо, - в страхе прошептала она и нахлобучила чепец до бровей. Скривила рот, сморщила нос, выпятила губу – так они с девочками в гимназии передразнивали классную даму. И с таким выражением лица прошла мимо высокой круглой тумбы, где висели портреты разыскиваемых людей. Скользнув по нему взглядом, девушка двинулась дальше по дороге.

За мощеной площадью перед ратушей расположился извозничий уголок, туда она и направилась, думая о том, что увидела. Виор Венерди никогда не допустил бы подобного позора, чтобы портрет его дочери красовался у полицейских участков, вместе с преступниками и мошенниками.

Она – дочь аристократа, прослужившего более двадцати лет в канцелярии герцога Гарольда. Да, всего лишь младшим советником, но это не отменяет факта, что их род – уважаем и всегда с честью служил короне… Отец никогда бы не пошел на такое. Значит, это сделал кто-то другой. Кто? О-о, не тайна. Почему-то кроме барона ди Рёха, других вариантов на ум не приходило. Он ее ищет, причем, настойчиво.

Лесса обошла извозчиков, и хмурилась все больше и больше. Ее денег хватит лишь до середины пути, и то, если оплатить поездку на крыше самого захудалого дилижанса. Чуть в стороне стояли подводы, она подошла ближе, и узнала, что торговцы из Леондра – крупного порта на юге королевства, едут караваном. Путь их пролегал в сторону Дарстена, но, не доходя до столицы, поворачивал на юг. Девушка мысленно взмолила к Провидению и подошла к поварихе, стряпавшей у походной печи.

- Чего тебе, милая? – Та окинула ее изучающим взглядом. Лесса помялась, пожала плечами.

- Мне надо в Дарстен, госпожа.

Пышнотелая, краснощекая повариха широко улыбнулась, обнажая острые зубки.

- А нам в Леондр.

- Да, я уже узнала, - Лесса еще ниже опустила плечи.

- Мы до Веселых Жаворонков, - чуть прищурилась женщина. – А дальше сворачиваем на старый имперский тракт.

- Мне бы до Веселых Жаворонков.

- От родителей, что ли, сбежала? Или что-то другое?

- Нет, я одна, - тут же замотала головой Лесса. – А в столице тетка живет, в пригороде лавку держит.

- Не врешь? – Строго спросила повариха.

- Нет, госпожа, - девушка неуверенно огляделась. – Я никому не говорю, что одна. А