за рулем, а остальные в силу своего пола и возраста к спиртному особо не тяготели. Так что получился теплый семейный обед. Даже моя телохранительница как-то смягчилась.

— Что вы решили с Володькой? — обратился я к Ксюше.

— Насчет чего? — спросила она.

— Ну ко мне временно переедете, покуда Алексеич мебель смастерит, или, может, купим вам пару раскладушек, стол, табуретки на кухню, холодильник, стиралку?

— Да неудобно как-то тебя утеснять, — проговорила сестра. — Уж лучше мы на раскладушках поспим пару недель.

— Ура! — обрадовался брательник, которого, как всякого мальчишку, трудности не смущали.

— Тогда — поехали! — сказал я.

— Куда? — удивилась сестра.

— В — ГУМ, пока он не закрылся.

— Ну, поехали, — вздохнула она, уже зная, что спорить со мною бесполезно.

Женщины убрали со стола, а мы с Володькой составили список того, что требовалось купить. Получался довольно внушительный список. Ничего, возьмем грузовик. В выходные многие шоферюги стараются подработать на государственном транспорте. Особенно — у магазинов, где люди делают крупногабаритные покупки. Через десять минут мы были готовы отчаливать. Все уже оделись. Я надоумил сестру захватить с собой то, что осталось от обеда, и она принялась заворачивать и раскладывать по привезенным мною пакетом не употребленную нами снедь. И вдруг в дверь постучали.

Глава 11

— Войдите! Открыто!

Тяжелая дверь отворилась и в кухню шагнул друг семьи.

— Всем здравствовать! — произнес он.

— Здравствуйте, Константин Тихонович! — сказала Ксюша. — А мы как раз собирались уходить.

— Вижу, — кивнул он. — Потому и зашел, чтобы спросить, нужна ли какая помощь?.. Вы же переезжать собираетесь…

Сеструха посмотрела на меня умоляюще. Понятно, что ей не хотелось обижать человека, который им столько помогал после смерти родителей.

— Нужна, — сказал я. — Поможешь выгрузить холодильник.

— Это сколько угодно.

— Тогда пошли.

И мы всей компанией покинули дом. Погрузились в 'Волгу, благо салон у нее вместительный. В магазине мы планомерно обходили отдел за отделом, а купленное сносили к машине. Кроме холодильника, кухонного стола и табуреток. Для их транспортировки наняли грузовик. Шоферюга помог нам с Тихонычем погрузить все это в кузов. Туда же мы засунули раскладушки. Друг семьи вызвался сопровождать груз, сидя непосредственно в кузове. Володька тоже хотел прокатиться в кузове, но Ксюха разрешила ему поехать только в кабине.

Грузовик громыхал впереди, мы с сестрой и телохранительницей катили позади на «ГАЗ-24». Через десяток минут подъехали к кооперативному дому. Мы вдвоем с Тихонычем подняли «Бирюсу» в квартиру, затем перенесли другие относительно крупногабаритные покупки. Ксюха спохватилась, что не захватила из дому ни посуды, ни постельного белья с одеялами, даже полотенец и зубных щеток. Пришлось оставить друга семьи и брательника, собирать ту нехитрую мебель, которую мы дружно привезли, а остальным возвращаться к дому.

Сестрица решила воспользоваться оказией и нагрузила мою многострадальную машинку под завязку. Хорошо, что погода стояла сухая, иначе бы я непременно завяз где-нибудь. Тем не менее, мы перевезли кучу вещей, включая импортный телевизор и Володькину игровую приставку. Когда мы опять оказались в новой квартире, там уже красовался собранный стол и табуретки, урчал холодильник. Привезенный телевизор добавил к атмосфере новоселья особого домашнего уюта. В эти времена было принято собираться семьями у голубого экрана, и телевизор был, чуть ли не членом семьи.

Отдельной радостью для новоселов стал телефон. Я приобрел его там же, в ГУМе, вполне современный аппарат красного цвета с тугим диском. Когда мы привезли вещи и продукты из старого дома, я вынул телефон из коробки и воткнул провод в розетку. Номер телефона обнаружился в документах, которые отец Вилены передал моей сестре при оформлении на нее кооперативной квартиры. Подключив аппарат, я снял трубку и послушал. Длинный гудок, как и полагается. Ну что ж, позвоню сюда родичам вечером из дома.

Женщины накрыли на стол для чаепития. Я с удивлением заметил, что Фрося превосходно вжилась в роль двоюродной сестры из Тюмени. Ей даже притворятся не приходилось, она вела себя совершенно естественно. Когда мы были наедине, старлей Зудова больше напоминала предмет обстановки, нежели живого человека, тем более — женщину. Нет, я ее в этом не виню. Замужняя баба, живет под одной крышей с молодым, холостым парнем, незачем ей держаться с ним (то есть со мной) раскованно.

В общем, хорошо мы поседели в новом жилище Борисовых. Официальное новоселье решили отметить уже тогда, когда в доме будет все в порядке с мебелью. А пока что брату и сестре предстояло обустраивать квартиру, обходясь минимумом обстановки. И следовало дать им возможность остаться в своем узком семейном кругу. Поэтому, едва закончив пить чай, гости стали собираться. Во всяком случае — мы с Фросей. Константин Тихонович замешкался. По его глазам было видно, что он не прочь задержаться, но наткнувшись на мой твердый взгляд, тоже засобирался.

Когда мы вышли на улицу, друг семьи вынул из кармана пачку «Примы» и задымил.

— А ты молодец, Саша, — пробормотал он. — Двухкомнатная в новом доме, с горячей и холодной водой, с унитазом, телефоном… Такого счастья Ксюша с Володькой вряд ли бы дождались, ежели только — при коммунизме, так его когда еще построят!

— Тебя подбросить к дому? — спросил я.

— Не надо, я автобусом, — проворчал Тихонович и, попыхивая папироской, направился к остановке.

Я не возражал. Мы с телохранительницей погрузились в машину и поехали домой. Войдя в квартиру, я первым делом набрал номер Борисовых. Трубку взял Володька. Мы с ним поболтали немного. Завтра все равно увидимся. Я рано лег спать. Утром, как обычно, мы с Фросей ушли на пробежку. А после завтрака — поехали в «Литейщик». Девчушки, в отличие от пацанят, старались вовсю. Я уже видел, что из них может получиться неплохая женская команда по каратэ. Ну до этого надо еще дожить.

Родители и другие сопровождающие, сегодня смотрели на меня подобострастно и даже заискивающе. Обычно их в их глазах, обращенных ко мне, читалось вежливое презрение. Кто я был для них — обслуга, вроде официанта или бармена, нужный человек, но не ровня. Теперь же они видели во мне, кого-то вроде хозяина города, который по-прежнему исполняет свои обычные функции и возится с их чадами. Видать — для маскировки. Скажи им, что мне нравится тренировать ребятню, особенно если те стараются, не поверят. Ладно, черт с ними.

После тренировки,