сжатыми губами – тоже ведьма? Я кидаю взгляд на Джорджию, которая чувствует себя в своей тарелке, улыбается и читает книжку, несмотря на то, что мы с ней в ссоре. Я могла бы спросить ее, но она навязалась мне в няньки… и я не стану этого делать.

Мне и правда совершенно не нравится делать то, что мне скажут.

«Ты себя знаешь, Эмерсон, – сказал сегодня Джейкоб, глядя на меня своими зелеными глазами. – Конечно, ты пыталась придумать третий, свой собственный вариант».

Джорджия права – мне крайне некомфортно. Я уверена в себе, но не настолько, чтобы это отрицать. Но ведь я не инфантильная. И никогда такой не была. Та Эмерсон, которой я не помню, пыталась договориться с ковеном ведьм даже будучи юной девушкой.

А вот теперь друзья обращаются со мной, как с ребенком, хотя они знают, что я никогда не вела себя по-детски.

Внутри меня есть магия. И теперь, когда я это знаю, я ее постоянно чувствую. И это единственное, о чем я хочу говорить, и единственное, чем хочу сейчас заниматься, поэтому даже забота о книжном магазине мне мешает, а такого еще никогда не было.

Что-то нужно менять. Потому что изменилась я сама.

В одиннадцать тридцать я начинаю собирать вещи. Пусть лучше меня сожрут монстры, чем Мейв Мейтер дважды назовет меня медлительной.

Джорджия отрывает взгляд от книги и тоже начинает собираться. Но этому не бывать.

– Ты не можешь пойти со мной, – сообщаю я ей чуть резковато.

Мои слова немного напоминают приказ.

– Дай мне передохнуть, Эмерсон, – отвечает она слегка раздраженным тоном, прямо как моя мать.

У меня в голове промелькнуло странное воспоминание – не такое, как про бабушку, меня и Ребекку, скорее, лишь проблеск в памяти. Мама сурово смотрит на меня, и где-то в глубине души я знаю: это потому, что я только что не смогла сотворить нечто магическое. Она злится на то, что я оказалась не такой потрясающей девочкой, какой ей хотелось бы.

У меня нет возможности миндальничать с лучшей подругой.

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь присмотрел за магазином.

– Ты обычно закрываешься на обед.

– Но не во время фестиваля «Багряник». – Наши взгляды встречаются: ее – свирепый, мой – стальной. – Останься тут. Присмотри за магазином. Пожалуйста.

Я делаю упор на последнее слово, и оно уже не похоже на вежливую просьбу. Но я не могу сдержаться.

Кажется, ей обидно, но это лучше, чем видеть суровую Джорджию, к которой я совсем не привыкла. Мне тоже больно. И я не знаю, как преодолеть возникшую между нами пропасть.

Джорджия издает покорный звук и встает за кассу.

– Я дала тебе кристалл. Он у тебя с собой? – Я вытаскиваю черный камень из сумки. Она улыбается, хотя и немного грустно. – Держи его в руке, когда будешь рядом со Скипом, ладно? Просто… Будь осторожна.

– Не волнуйся за меня.

– Я бы не волновалась, если бы не существа, которые не должны были проникнуть в наш мир и которые пытались убить тебя в уединенном месте, уверенные, что ты не позовешь на помощь.

Во мне зарождается нечто вроде чувства вины. Меня расстраивает, как я отношусь к Джорджии и как она со мной обращается, но она просто волнуется за мою безопасность. За меня. Потому что она меня любит. Но я не знаю, как стать неженкой. И наверное, даже если бы знала, не стала бы так себя вести.

– Я убила тех тварей, даже не осознавая, чем на самом деле являюсь.

– Не «чем», а «кем», – поправляет меня Джорджия.

– Кем? – откликаюсь я нетерпеливо.

Она смотрит на меня, не моргая.

– Ведьма – это не то, что ты есть. Это то, кто ты есть, Эмерсон. Это неотъемлемая часть тебя. Тебе не нужно знать, что ты была ведьмой, и не нужна магия, чтобы ею стать. Это ты и есть.

Я не совсем понимаю, что она имеет в виду, но я больше не хочу расстраиваться из-за Джорджии. Мое сердце этого не выдержит. Так что я просто киваю. И хотя я не сдаю позиций и она со мной не пойдет, я все же стискиваю ей руку.

– Я буду осторожной, – обещаю я.

Значит, я буду себя беречь, но самостоятельно. Без помощи своей няньки-волшебницы.

Джорджия слабо улыбается. И улыбка ее какая-то несчастливая. Но она не спорит.

Я выхожу из магазина и вдыхаю воздух раннего полдня. Весна. Я – ведьма. Я даже более потрясающая, чем я думала. Все хорошо.

Если не считать странных воспоминаний о моей вечно разочарованной матери. И воспоминаний о чем-то хорошем, что причиняет мне боль. И мыслей о Скипе Саймоне, который пытался меня убить. Я размышляю об этом, уверенно шагая к зеленой городской лужайке. В это время года она не зеленая – больше коричневая, просто холмистый участок травы чуть выше по склону от речного берега.

Я пристально смотрю на реку. Она вроде выглядит как всегда – грязновато-коричневая вода. Но нечто сияет над поверхностью. А вдалеке, в том месте, где сливаются две реки, происходит что-то необычное. Там какое-то марево, или что-то вроде того, и когда я стараюсь рассмотреть, глазам становится больно, и я отворачиваюсь.

Но потом я вспоминаю, что сказала мне Джорджия.

Я вздыхаю, сосредотачиваюсь, и шепчу нужные слова:

– Покажи мне то, что скрыто.

И словно по волшебству – хотя это и есть волшебство – марево рассеивается, и вид постепенно проясняется. Я вижу третью реку, что соединяется с двумя другими и чья гладь искрится в солнечном свете.

Сердце колотится, пульс стучит в ушах. Я чуть не падаю, но держу в ладони кристалл Джорджии, и тот становится горячее. Он меня успокаивает. Он напоминает мне о важном.

Никто не должен знать.

Надо вести себя как обычно, а стоять, вытаращив глаза на реку – это не про меня. Я жадно вдыхаю, отвожу взгляд от третьей реки и стараюсь смотреть на лужайку.

Мейв и Корин уже здесь. Мейв всегда выступает в роли ведущей на наших фестивалях, коронует царицу Мая, объявляет лучшую тыкву на Хэллоуин и все в таком духе. Я бы сама этим занялась, но у меня слишком много дел по организации, а Мейв к тому же обожает внимание публики. Корин – глава комитета, который занимается украшением фестивальных площадок. Не скажу, что кто-то в этом городе ладит с Мейв, но Корин хотя бы знает, как ее усмирить – благодаря ее бару «Ланч Хаус», где она имеет дело с несносными посетителями. Я всегда