речи от радости. Я слушаю, что за условие?

— Распотрошим одну жирную свинью, себе денег не берем, их нужно отправить на личные счета выпускников детдомов. Но! Заберем у него все до копейки! Все! Пусть мылит веревку и удавится на осине. А далее, займемся кем- нибудь из ваших кандидатов, и вы станете богаче. Не увлекайтесь, жадность не просто так занесли в список смертных грехов.

— А как же вы?

— Мне деньги не нужны, особенно такие.

— Что ж, я рад. И вы зря обвиняете меня в жадности, я меру знаю. Итак, мы в команде?

— Ох уж, эти начинающие преступники, говорите, как есть, мы банда.

— Ох уж, этот ваш юношеский максимализм, — корпус смартфона слегка потеплел в ладони, словно на него подействовало наигранное негодование напарника, — мы не бандиты, мы аферисты, а это вершина криминальной пирамиды. Раньше карманники считались высшей кастой в воровском мире, те времена прошли, теперь можно красть, не выходя из дома, не приближаясь к объекту.

— Вот и я говорю, мы организованная преступная группировка. Предлагаю встретиться в реале и разработать план.

— Примчусь, куда скажете!

Через час я сидела в кафе, в ожидании «подельника», устанавливая рингтон

на номер Базилио и едва закончила с этим, экран засветился и заиграла музыка из детского фильма «Буратино». Обернулась и увидела у входа крепко сбитого мужичка, тянущего свой взгляд в сторону веселого напева:

Лап то бу ди, дубудай, лап то бу ди дубудай

Лап то бу ди дубудай, дай дай дай лалалалала

Быстро подошел, не дав мне опомниться, схватил мою руку и поцеловал.

— Оригинальная музычка, в тему, так сказать.

— А где же шляпа и черные очки, господин Базилио? — пришла в себя я наконец- то.

— Хм, уверен, эту сказку вы не видели, как и я, она из детства моих родителей.

— Все просто, вы назвали меня Лисой Алисой, мне стало интересно, и я пошарила в инете.

— Меня безумно радует ваш настрой, мы с вами как Джеймс Бонд и…

— … и Бэтман.

— Заказывайте, что хотите, — кивнул он на подошедшего официанта, — а я пока разберусь со своими записями.

Он разложил листочки и стикеры с надписями, хмуря лоб складками, а я с интересом разглядывала его, интуиция кричала мне, мой визави — человек непредсказуемый, чертовски интересный и опасный, не стоит заблуждаться на его счет и обольщаться вежливыми манерами и простодушной улыбкой.

— Начну с главного: я придумал одну схемку, если небеса нам помогут, этот нехороший человек не сразу поймет, что его дело — швах, будет надеяться, что вот- вот выплывет, а мы будем дарить ему надежду и дергать за ниточки. Потом я запущу одну дезу и ему не то, что приличные люди руки не подадут, бомжи плевать в него будут. Затравим его как шакала, а уж опосля оберем до нитки. Посмотрим, что он стоит без денег?

— Вы просто демон, а если он не станет себя убивать?

— В этом не сомневайтесь. Деньги обеспечили ему уважение в обществе и. Жизнь без них ему не нужна, или в золоте, или никак.

— Значит, дарить надежду и отнимать. Иезуитская пытка. Кстати, основатель ордена иезуитов высказал восхитительную мысль: «Если цель — спасение души, то цель оправдывает средства». А мы, в своих черных делах, используем как девиз, только вторую часть этого высказывания.

— И как же зовут клиента?

— Такие, как он, теряют имя в первую очередь. Его кличка — Тюля. Это все, что я знаю.

— Этого достаточно.

Наша увлекательнейшая беседа была грубым образом прервана. Возле столика материализовался, не кто иной, как Сабитов. Он навис надо мной, еле сдерживая шумное дыхание и гневно вопросил на все кафе.

— Кто это такой? Я так и знал!

Ни дать, ни взять, обманутый муж, выследивший неверную жену.

— Молодой человек, не надо шуметь. У нас с вашей дамой чисто деловая встреча.

— Заткнись, с тобой я еще поговорю! — Сабитов выпалил это, продолжая буравить взглядом меня, продолжение спича предназначалось мне, — и чем этот старпер лучше меня? Вот он я, молодой, богатый, бери, пользуйся, нет, липнешь к какому- то нищему старичью. Или ты на два фронта играешь? Напоминаю, если ты забыла, ты мне кое- что обещала!

Надо было брать ситуацию в руки и указать место зарвавшемуся хаму, но я вдруг, подумала, что, если даже не принимать во внимание нежные чувства Сабитова к моей особе, он, образно выражаясь, выступил гарантом моей неприкосновенности в локальной борьбе с могущественным врагом. С ним лучше дружить, тем более, по непонятной причине, этот взрослый мужчина с неуместной, мальчишеской ревностью, с некоторых пор вызывал во мне симпатию. Потому убрав в дальний угол набор обидных и резких слов, выдала более легкий вариант.

— Успокойся, где твое воспитание, человек мне в отцы годится. Оставь свои грязные инсинуации при себе. Господин Базилио любезно согласился помочь в одном непростом деле. Рекомендую вам своего будущего мужа, Сабитова Бексултана.

Сабитов внимательно посмотрел на моего собеседника и сбитый с толку моими речами — явно ожидал другого — растерянно спросил.

— Базилио? Итальянец, что ли?

Мы одновременно улыбнулись.

— Я позвоню тебе.

Возмутитель спокойствия удалился, и мы продолжили разговор.

Распрощавшись с Базилио, я, неспешным шагом, брела в сторону торгового центра, не замечая окружающий мир, пока не уткнулась в кого- то и не отпрянула, машинально извинившись.

— Прощаю, Динка- мандаринка. А я за километр увидел, как ты с каким- то цуциком из кафе вышла.

— А я за километр учуяла мужской парфюм, на девяносто девять процентов состоящий из спирта, но не думала, что это ты так благоухаешь.

— Прости, систэр, не знал, что тебя встречу. Так что за жук навозный?

— Это не жук, это кот. Остальное позже расскажу, как дело сделаю.

— Так, с этим разобрались. А что за фрукт за тобой на машине едет, а сейчас приткнулся, вон, и ждет?

Я оглянулась и пожала плечами.

— Думаю, это помощники одного ангела- хранителя следят за мной. Пойдем в парк, Константин, посидим, когда еще время будет.

— Что- то темнишь ты, не нравится мне это.

На парковой лавочке сидели молча, наслаждались покоем и шоколадным мороженым. Наконец, фактически проглотив полбрикета, Константин потянулся и выдохнул:

— О чем говорить будем, сестра?

— О надежде.

— Опять??? Я сейчас скажу все, что знаю по этому вопросу. А знаю я, ни много, ни мало, что надежда умирает последней.

— И все? Незачет, студент Бортовой.

— Еще она жилы из человека тащит, он барахтается, а толку нет.

— Вот на эту мысль меня и натолкнул Базилио.

— Это твой новый друг? — сурово заметил