– Василий… Олегович. Вам со мной ссориться уж точно не советую.

– Вы типа мне сейчас угрожаете? – встрепенулся Хром, вырвав руку из мерзких клешней Сократовича, и тот скривил губы, как от слишком кислого вина. – У меня в полиции свои подвязки, чтоб вы были в курсе.

– У вас в полиции… – Сократович растянул рот в невеселой ухмылке. – Ваш дядя Леша, конечно, человек влиятельный. До определенной суммы. Я тоже предупреждаю. Врать вы не умеете. И, кстати, не становитесь как ваш отец, я бы вам рекомендовал быть более сговорчивым.

Чувствуя, как к горлу подступает ком раздражения, Хром сжал кулаки так, что пальцы почти свело, – раньше так всегда получалось унять гнев. Этот мужик, тот самый, на кого впахивал Шахтер, не так давно приходивший со шкатулкой, совсем не читался. И припугнуть его в ответ было совершенно нечем. Правда, Хром и не горел желанием заглянуть в эту душу – и так ясно, что там все прогнило до кости: смердело знатно, так что, даже нуждайся он в подобном количестве бабла, дольше рядом с Сократовичем выдержать бы не смог. И эта покровительственная осведомленность бесила, особенно касательно родителя.

– Да что вы знаете о моем отце…

– Немного, – прервал Сократович. – Но мне хватило, чтобы составить о вас мнение. Или все-таки тоже дадите заднюю в последний момент?

– Вот именно. Всех благ.

Хром развернулся и, преодолев переговорную в два шага, буквально влетел в тяжелую дверь, чуть не врезавшись на пороге в охранника. Тот, не получив от своего босса никаких указаний – например, порешать его где-нибудь под мостом и бросить за Волгу, – проводил Хрома до коридора к лифтам. И на прощание «дружелюбно» посоветовал ходить по улицам аккуратнее, мол, гололед, ноги можно переломать. На этом интерес к нему закончился.

На ресепшене Хром словно превратился в невидимку: барышня за столом хлопала ресницами в монитор, не замечая ничего, других посетителей не наблюдалось. Хром обернулся и посмотрел назад с недоумением – сюда, значит, везли как чинушу, а обратно даже не пинком под зад, потому что много чести. Чувство раздражения и тревоги, возникшее во время беседы с Сократовичем, только усилилось в разы, стоило сделать пару шагов к лифту и увидеть на белоснежном полу какие-то штрихи. Когда подошел ближе, они оказались выложенными друг за другом толстыми цыганскими иглами, очень ровно в ряд, как в направляющую. Судя по тому, что девушка с папкой в руках прошла прямо по ним и не заметила их, игл в реальности не существовало. Ну, как не существовало – девушка, походу, видела их как обычные полоски на модном керамограните. Это только один Хром читал их как подсказку провидения.

– Ладно, посмотрим, – сказал он сам себе и свернул из большого коридора в маленькое ответвление, где находились какие-то нерабочие помещения и туалеты. У двери мужского иглы были свалены в кучу, Хром переступил их и замер, глядя на кабинки. Две свободны, две заняты. В одной стажер, весь на кипише, потому что у него постоянно сползали подтяжки для носков и он приходил сюда в пятнадцатый раз за день, в другой – нездешний парень, молодой, и от него шло такое странное чувство, будто он дрочил – удовлетворение, близкое к оргазму, но все же не оно. Что-то похожее. Пока Хром мыл руки, точнее, делал вид, что увлеченно моет их, стажер справился с подтяжками и ушел, и он смог занять кабинку рядом со странным типом, от которого волнами накатывала то боль, то полный покой, словно все его эмоции на миг глохли в ярком, как вспышки, облегчении. Закрыв глаза, Хром уселся на крышку унитаза и попробовал влиться в этот поток, что получилось, но не сразу: сначала только пустота в мозгах, потом еще большая тревога, почти паническая атака, а потом резкая боль в пальцах, точно их резануло лезвием. От неожиданности Хром дернулся и стукнулся локтем о стенку. Видимо, это напугало и типа за ней, потому что тот зашуршал бумагой, засуетился, следом зашумел слив, а потом дверца хлопнула, и Хром остался один. И хотя он был почти уверен в том, что знает, кто только что ушел, все равно заглянул в соседнюю кабинку.

– Ну, ясно-понятно.

Перед глазами возникла белая рубашка и бумажки в каплях крови. Бумажек, конечно, уже не было: люди, занимающиеся такими вещами, следов никогда не оставляли. Бумажки благополучно смыты в унитаз, а мелкие ранки на руках протерты спиртовыми салфетками. Людей, которые дрочат, плачут или занимаются самоповреждением в общественных туалетах, всегда больше, чем можно представить. Только вот одно странно сегодня: что в сортире офиса Сократовича забыл Дипломат?

– Вам куда? – оживилась блондинка на ресепшене.

– Я это… телефон забыл, – Хром потер ухо в нерешительности.

Единственный вышибала у дверей, ведущих в переговорную, куда только что прошмыгнул Дипломат, напрягся, но все же двинулся к Хрому. Остальных двоих нигде не наблюдалось.

– Вот твой телефон, – пробасил он, пихнув мобилу Хрому в руки. – А теперь гуляй, Вася.

Хрому еще показалось, что тот негромко бросил ему в спину угрозу, но уточнять, конечно же, не стал. Если чуйка не подводила, то сегодня тоже не тот самый день. Однако, выйдя из бизнес-центра, Хром почти охнул вслух: закатное солнце окрасило город в красный, снег горел вместе с отражениями неба в окнах офисов, но ярче всего светилась тачка, припаркованная совсем у входа, будто его тут и ждали, – знакомая красная «Камри», из которой как раз выпихивался уже слишком знакомый дылда. Хром даже почувствовал резкий прилив сил – появление дылды всегда его несказанно бодрило и вместе с тем сулило какой-то треш. Однако по его лицу Хром понял, что встреча оказалась неожиданной, точнее, для дылды совсем даже не оказалась – тот прочесал мимо с такой осанкой, словно шел на прием к проктологу с шилом в заднице. И только выскочившая из-за водительской двери Винни замерла и тормознула за рукав своего длинного собрата, ошарашенно уставившись на Хрома. Он уже готовился отбиваться от ее обвинений в мутках с Сократовичем и Шахтером, но в итоге вопросы возникли как раз таки у него самого, когда Шиза с совершенно адекватным и доброжелательным лицом кивнул:

– Добрый вечер.

И смотрел так необычно, спокойно, что ли, без предъяв.