– Я хотела, чтобы мы хоть раз повеселились и завели новые знакомства, – сказала она. – Ты можешь просто не быть такой нелюдимой? Тара милая, когда узнаешь ее поближе. И Эш тоже.

– Я уверена, что они прекрасные люди. Они просто не мои люди.

– Послушай, – проговорила она, понизив голос. – Если ты хочешь продолжать быть чудачкой-отщепенкой в старшей школе, я не против. Но не жди, что меня устроит такое положение дел, потому что я очень хочу завести друзей в этом году.

– Почему ты ведешь себя как стерва? – спросила я. Юнхи отпрянула, и я тут же пожалела о своих словах, но теперь настала моя очередь раздражаться. Она придавала слишком большое значение этой дурацкой вечеринке. – Я просто сказала, что не хочу сейчас выходить на улицу.

– Ты всегда так делаешь, – бросила она. – Ты становишься такой странной всякий раз, когда я привожу нас в новую компанию. Это ненормально. Я делаю тебе одолжение, приглашая сюда со мной.

Я почувствовала, как горит моя шея.

– Как великодушно, – услышала я свой голос. – Это так мило с твоей стороны – думать обо мне.

Она вздохнула.

– Ладно, поступай как знаешь. – Она взяла еще одно пиво и ушла.

Я вернулась к изучению золотых рыбок, наблюдала, как они медленно танцуют друг с другом. Неожиданно рядом с моим локтем раздался тихий голос.

– Ты хочешь помочь мне накормить их?

Я посмотрела вниз и увидела пару внимательных глаз, увеличенных толстыми стеклами очков. Передо мной стоял маленький ребенок, сжимающий в руках коробку рыбных хлопьев. Она сдвинула очки на переносицу и откашлялась. Она казалась раздраженной.

– Ну, если ты не собираешься помогать мне кормить их, то хотя бы дай пройти.

– Извини, – опомнилась я. – Ты… это твои рыбки?

Она закатила глаза, глядя на меня.

– Да, – сказала она. – Я здесь живу.

– Должно быть, ты сестра Эш, – догадалась я.

Я не знала, как вести себя в присутствии маленьких детей. Они заставляли меня нервничать своими криками, беготней и несдержанностью. Но этот ребенок казался нетерпеливым взрослым в теле крошечной девочки. На ней были красные вельветовые брюки и футболка с изображением краба. «Не будь таким самоврыбленным, – гласил текстовый баббл[20], выходящий у краба изо рта. – Помоги очистить наши океаны!»

– А кто ты? – спросила она. – Ты не похожа ни на одну из подруг моей сестры.

Я на мгновение почувствовала себя оскорбленной. Интонация, с которой она это произнесла, указывала на то, что она заметила мою очевидную некрутость, мою неловкость в общении со всеми остальными в комнате. Дети с легкостью чувствуют подобные вещи. Тогда я поняла, что нет смысла обижаться на ребенка, тем более если ребенок, по сути, прав.

– Так и есть, – сказала я. – Пришла за компанию с подругой. На самом деле, мы с Эш толком и не знакомы.

– Друзья Эш такие же тупые, как она сама, – заявила девочка.

Она осторожно кормила рыбу, понемногу высыпая хлопья в воду и изо всех сил стараясь распределить их как можно равномернее. Мы наблюдали, как рыбы поднимают головы навстречу падающим хлопьям.

– Я Одри, – сказала она.

– Как Хепберн? Моей маме очень нравится фильм «Римские каникулы».

Она посмотрела на меня так, словно я сказала что-то невероятно глупое.

– У меня наверху есть другие рыбы, если хочешь взглянуть.

Я последовала за ней сквозь толпу, через зал, все больше заполняющийся гостями и облаками табачного дыма. Кто-то передавал по кругу бутылку текилы, все жадно из нее хлебали. Заиграла другая песня, на этот раз что-то из инди-рока, которую, видимо, знали почти все ребята в комнате. Они разразились хоровым пением, держась друг за друга и сентиментально раскачиваясь, как на концерте. Один из них вытащил свой телефон и начал светить им в потолок, что конечно же стало сигналом для всех остальных сделать то же самое. Девушки закатили глаза, но это все же их позабавило, и одна из них начала записывать происходящее на свой телефон.

От пива меня начало немного клонить в сон. На вкус оно оказалось разочаровывающе кислым и землистым, особенно после сладкого, похожего на жидкую конфету соджу, который мы с Юнхи разделили в ее спальне. Одри изящно пробиралась сквозь толпу, направляясь к лестнице.

– Ты идешь или нет? – спросила она.

Ей принадлежала самая большая детская спальня, которую я когда-либо видела, намного больше моей. Она складывалась в симфонию фиолетовых оттенков: все – от стен до простыней, подушек и даже светильников – было выполнено в различных оттенках лилового, лавандового и темно-фиолетового. Вдоль стен выстроился ряд аквариумов – гораздо больших, чем тот, что остался внизу, – в которых плавали десятки рыб: пескари, гуппи, золотые рыбки и один потрясающий петушок, чьи синие и алые плавники колыхались в воде, как складки вечернего платья. Я чувствовала, что Одри наблюдает за моей реакцией, когда я наклонилась, чтобы рассмотреть его поближе.

– Это потрясающе, – сказала я. – У них есть имена?

Одри кивнула.

– Это Октябрь, – она указала на петушка. – А остальные – Апрель, Май, Июнь и Август.

– А что случилось с Июлем и Сентябрем? – поинтересовалась я.

– Октябрь съел Июля, – торжественно произнесла она. – А Сентябрь выпрыгнул из аквариума.

Октябрь, казалось, надулся при упоминании своего имени, красуясь перед зрителями.

– О, отстойно, – сказала я. – А ты знала, что петушков еще называют бойцовскими рыбками?

– Да, все это знают, – скучающе отозвалась Одри.

Она показала мне блокноты, в которых записывала привычки и поведение рыб, сколько их кормили каждый день, каков был уровень рН воды.

– Круто, – оценила я. Она начинала мне нравиться, эта странная маленькая девочка с домашним аквариумом и манерами взрослой, которая знала о рыбах больше, чем я в ее возрасте. Не создавалось впечатления, что она действительно может быть родственницей Эш, чьи пронзительные крики и смех я слышала даже отсюда. – Мой папа работает в океанариуме «Фонтан-плазы», торгового центра. Тебе стоит попросить родителей как-нибудь сводить тебя туда, если хочешь увидеть еще больше рыб.

Казалось, это произвело на нее впечатление.

– Ты часто туда ходишь?

– О, конечно, – подтвердила я. – Все время. По сути, я там выросла.

– Однажды я попросила Эш сходить со мной, но она сказала, что там будет скучно, – вздохнула Одри.

Впервые она заговорила как настоящая восьмилетка. По моим прикидкам ей столько и было.

– Я собираюсь стать ихтиологом, когда вырасту, – добавила она.

– Уверена, так оно и будет, – кивнула я.

Снизу мы слышали все больше криков по мере того, как гости становились все пьянее и развязнее.

– Где ваши родители?

– В отпуске. – Ее голос звучал задумчиво. – Они не хотели брать с собой меня и Эш, потому что нам пришлось бы пропустить школу, и теперь она должна присматривать за мной.

– Ты скучаешь по ним?

– Да, – сказала она. – Эш не нравится, если я нахожусь рядом, когда у нее в гостях друзья, поэтому она сказала мне оставаться здесь, пока вечеринка не закончится.

Она постучала по стенке