О чем она думала, сообщив свое имя незнакомому парню? Но ведь он ее Ястреб и поклялся защищать. Оставалось надеяться, что клятва распространяется не только на маски, но и на людей, скрывающихся за ними.

К тому же он не сдал Эниса Лете. И убедительно изложил свою версию происшествия, когда допрашивали Ястребов. Если бы она не знала, что это ложь, то поверила бы ему. Матильда и Сейер тоже солгали ради нее, и она благодарна им. Они считают, что Эйса боится рассказать все Лете, потому что ее отправят домой… а ее семья не выживет без денег, которые она зарабатывает как Ночная птица. Но на самом деле ее больше волнует не дающий покоя вопрос: «Неужели магия могла так повлиять на Эниса?».

Эйса погружается в воду, и волосы раскачиваются вокруг ее головы, как у хашен, судя по легендам, обитающих у берегов Иллана. Наполовину женщины, наполовину рыбы, они прячутся среди скал, поджидая моряков. А увидев их, поют чарующую песню, заманивая сладкими голосами на верную смерть.

Неужели ее магия так же… ядовита? Если так, она не должна быть Ночной птицей. И дарить опасные поцелуи.

К счастью, сейчас у нее нет клиентов. Но есть Самсон. Брат Матильды не знает о ее магии. Интересно, это традиция – хранить тайну от мужской половины семьи или леди семейства Динатрис считают его слишком легкомысленным, чтобы доверить такой секрет? В любом случае он проявляет к ней чрезмерное внимание. Приносит цветы, садится рядом за ужином и близко склоняется к ней. Оура лишь довольно улыбается, глядя на это. Да и Эйсе стоило бы радоваться. Мама отправила ее сюда с определенными ожиданиями. Но каждый раз, когда Эйса думает о поцелуе с Самсоном, ее переполняет ужас.

Подняв руку, она касается морского стекла, вплетенного в ее волосы. «Прошу, – молит она богов, – заберите мой дар. Я не хочу его». Порой магия кажется слишком тяжелым грузом.

Тишину неожиданно нарушают щелканье и скрежет. Эйса резко выпрямляется, отчего вода переливается через бортики ванны. Едва она успевает накинуть халат, как звуки раздаются снова, в этот раз чуть громче.

Щелк-щелк. Щелк-щелк. Перестукивание доносится от окна, слишком размеренное, чтобы подумать о кошке или птице.

Это так пугает Эйсу, что ее сердце начинает бешено колотиться, а в голове возникает мысль позвать на помощь. Но вместо этого она хватает кочергу, которая стоит рядом с камином. За окном темнота ночи. Эйса заставляет себя подойти ближе, ощущая, как вода стекает по спине.

– Это я, – доносится еле слышный голос. – Твой Ястреб. Видишь?

За стеклом появляется маска ее Ястреба. Эйсе наконец удается разглядеть его самого, но это не помогает унять колотящееся сердце.

Она отпирает задвижку и поднимает раму. Парень упирается ногами в увитую розами шпалеру, а руками держится за край отлива. Боги, ему пришлось красться через сад и мимо окон гостиной. Удивительно, что никто из членов семьи или стражников не поймал его.

– Что ты…

– Можем поговорить в комнате? – шепчет он. – А то эти шипы намерены обескровить меня.

Кивнув, Эйса отступает, чтобы впустить его. Ястреб бесшумно прыгает на ковер. Она с интересом рассматривает парня. В ту ночь она видела его лицо, когда с них слетели маски. Эйса никогда не встречала людей с глазами цвета моря – глазами иллишца – и с такой темной кожей. Волосы у него тоже темные, выбритые на боках и густые, слегка вьющиеся на макушке. А вдобавок к этому у него высокие скулы и чувственные губы, которые приковывают взгляд. Если подумать, он самый красивый парень из всех, кого ей доводилось видеть.

Пока она как зачарованная пялится на него, Ястреб переводит взгляд с ее лица на кочергу.

– Надеюсь, ты не собираешься воспользоваться этим?

Эйса опускает кочергу.

– Тебе повезло, – говорит она на иллишском. – Я бы могла воткнуть ее в тебя.

Это вызывает у него мимолетную улыбку.

– Не сомневаюсь. У вас, девчонок, особый талант в обращении с острыми предметами.

Его слова, произнесенные на иллишском, словно волна омывают ее, но и удивляют. У вас, девчонок.

– Прости, что напугал, – продолжает он. – Я не смог придумать другого способа, как добраться до тебя, чтобы поговорить.

С кончиков ее волос капает вода. Халат промок так, что ткань плотно облегает тело. Эйса чувствует, как горят ее щеки.

– Мне нужно одеться. Я не ожидала посетителей.

– Вижу. – Ястреб проводит рукой по волосам. – Я подожду.

Она заходит за ширму, которую установили рядом с ванной. И уже тянется к краям халата, но замирает.

– Можешь закрыть глаза?

– Уже сделано, моя леди, – отзывается Ястреб, и она уверена, что он сейчас улыбается.

Эйса выглядывает из-за ширмы, чтобы проверить. И невольно скользит взглядом по его высокой, стройной фигуре, которую подчеркивает облегающая черная одежда. «Что ты творишь? – одергивает себя Эйса. – Всего несколько ночей назад к тебе в окно влез другой парень, и это закончилось не очень хорошо». Эта мысль отрезвляет ее.

Быстро вытершись полотенцем, Эйса надевает свободное платье и шелковый халат с сине-зелеными вышитыми волнами и кисточками. Хотя сейчас она все бы отдала за старое рабочее платье и плащ.

– Можешь открыть глаза, – подходя к камину, говорит она.

Ястреб обводит ее взглядом, не задерживаясь на одежде. А затем снимает обувь и бесшумно идет по ковру к двери.

– Здесь есть тайные ходы?

Она качает головой. Нащупав стеклянную ручку, он медленно поворачивает ключ в замке. Нить беспокойства натягивается в груди Эйсы. Он знает ее имя, а также где и с кем она живет. Ему не составит труда догадаться, что Матильда тоже Ночная птица. Матильда, которая хранит в секрете появление Эниса. В то время как Эйса так легко раскрыла ее…

Ястреб, кажется, чувствует ее беспокойство. Он прикасается большим пальцем ко лбу – иллишский жест уважения.

– Эйса, – произносит он так, словно ее имя – драгоценность. – Я дал клятву защищать тебя. Всех вас. Тебе нечего бояться.

Но после случившегося она боится всего. А больше всего – саму себя.

– Возможно, я чувствовала бы себя спокойнее, если бы знала твое имя, – наконец говорит она. – Ведь ты знаешь мое.

Он кивает.

– Меня зовут Виллан.

Узел в груди Эйсы ослабевает.

– Как «сверчок»?

– Полегче. Это имя дал мне отец, – отвечает он, но уголок его рта приподнимается в улыбке. – Он сказал, что выбрал его, потому что у меня длинные ноги.

Эйса не может сдержать улыбку.

– А еще сверчки очень сильные, – продолжает он. – И их музыка прекраснее, чем у любого иллишского скрипача.

Она знает. Их мелодичная песня летними вечерами доносилась с пустошей, раскинувшихся за их домом. Тоска по семье накатывает на нее, словно сбивающая с ног волна.

Подойдя к камину, Виллан прислоняется к стене рядом с ним. Ей надо расспросить его об Энисе, а затем попросить уйти. Позволить ему задерживаться здесь – плохая идея. Или, по крайней