Шрифт:
Закладка:
Заразные физические и интеллектуальные болезни — следствие всего этого, увеличивают страдания человечества, уменьшают его жизнеспособность и ведут к медленному, но уже поддающемуся учету, вырождению человеческого типа.
Каждый старик утверждает, что в прежние времена человек был крупнее, здоровее и цельнее, гармоничнее, и статистика доказывает их правоту. Одна из главных причин указанных бедствий, это — ненормальность в брачных, половых отношениях мужчин и женщин.
Что например, возмутительнее брака старика с молодой женщиной. Может ли от них произойти здоровое потомство? Нет, конечно, и это понятно без доказательств. А брак из-за денег, с немилым!
Но еще гаже, на первый взгляд, гомосексуальность; не красива и грязна педерастия, их называют развратными и безнравственными, но верно ли это? Попытаемся доказать ошибочность, или ближе, узость такого обобщения. Масса не привыкла мыслить, не может найти общее в положениях на первый взгляд разрозненных.
Если человечество, в нынешней своей стадии и следует примеру древних и осуждает в своем законодательстве браки в близких степенях родства, то все же оно упустило одно и очень важное обстоятельство — тогда в браках видели средство для увеличения семьи, рода и племени своего и это заметно еще в евангелии, где наивным языком говорится: „Авраам родил Исаака“. Ничего подобного за редким исключением не замечается теперь: брак существует не ради детей, а для удовлетворения своих чувственных половых инстинктов.
Но, если наши половые органы созданы природой для сохранения и поддержания вида, для деторождения, то как же назвать сексуальность, ставящую в виду только наслаждение?
И разве педерастия, Лесбийская любовь и т. п. не имеют с обычной любовью одного общего — получения удовольствия и только... это. Что же в таком случае пресловутый разврат? Очевидно, пустая фарисейская фраза, кваканье болотные жаб.
Человек, когда-то, „подобно животному испытывал периодически“ страстное инстинктивное желание к физическому соединению; это было нечто подобное течке; но зачем теперь замаскировывать то, что уже имеет другую основу.
Брак, самый наизаконнейший, но где сексуальность имеет ввиду не деторождение, должен также как и другие эксцессы называться развратом или — все благородно, красиво и нормально. Но люди слишком дешевые эгоисты и выдумав себе лазейку, расплачиваются за нее, как самец паук, который в конце полового танца пожирается самкой. „И вражду положу между тобою и между женою, между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить ее в пяту“ (Книга Бытия 3,15). Беспрерывная любовь, любовь всякого рода — все естественны, или развратны. А если нет, то все, что увеличивает радость жизни — нормально. Откройте глаза, будьте логичны, или вы глядите и не видите, слушаете и не слышите и не понимаете.
Или всякое половое наслаждение естественно или прав Лев Толстой, говоря: „брак вообще и половые сношения в частности — развратны; прекращайте их, это не вредно и даже больше, сохраненная энергия пойдет на тонус жизни.
Итак — всякий половой акт божественен.
***
Любовь стала самостоятельным фактором и изобретена, создана не богом, а человеком, который в этом случае проявил свое творчество и побил самого бога, указанием на самоценность любви: „любите, потому что любовь есть жизнь“ пели жрецы древней Греции в своих орфических гимнах. Любовь породила все виды искусства; вся литература наполнена трактованием половых чувств — любви, ревности и последствиями их.
Убийства и наслаждения, страдания и муки — все это давала любовь. Но современная любовь стала рабством; семья — гиря на ногах человечества; она, по выражению буддиста Сутты-Нипаты „клоака-нечистоты“.
Народы попали в тупик и не могут выйти из него. „Фантастическая перспектива всеобщего бедствия более интересует человечество, чем бедствие действительное неумолимо на них надвигающееся“, этим болеют не в малой мере и анархисты.
Что же может быть возмутительнее брака, где муж говорит жене: „люби не люби, но почаще взглядывай“, а ведь это не исключение.
Но, что писать за обывателей, когда и для „сознательных“, женщина превратилась в постельную принадлежность, вплоть до рождения детей поневоле.
Натуры более энергичные ищут удовлетворения своих чувств на стороне от обычной семьи, занимаются адюльтером.
И как это ни странно, но замечено, что дети от любви вне семьи, т. е. от милого, но не постылого еще, рождаются с лучшими духовными и физическими задатками. Гони природу в дверь она влетит в окно: „разврат“ оказался благодетельнее нынешнего законного брака. Любовь не из под кнута или рубля, любовь свободная, по влечению, дает красивые плоды, не говоря уже о раскрепощении, хотя тайном, личности из под эгиды семьи-тюрьмы.
Как широко адюльтер проник в общество — и это давно подмечено и вошло в поговорки — сошлюсь, хотя бы на Шекспира, в „Цимбелине“, где Якимо говорит Постуму, про его жену: „Вы имеете полное право считать ее своею по имени, но вы знаете, чужие птицы иногда садятся на пруды соседей“.
А Постум, в другом месте восклицает: „Ужель родиться без пособья жен нельзя? Тогда и все мы незаконны“. Да не есть ли это закон жизни и не вернее ли будет сказать, что законные рождения — исключения, а не наоборот; так велика потребность в свободной любви и так велик эгоизм рогоносцев, не желающих сознаться, что они чаще чем хотят и думают носят скотские отличия, и что это перестало быть тайной.
Для женщин, мужчины делятся на два класса: один — кого надо любить на „законном“ основании, другой — кого можно любить под сурдинку. Пенелопы — исключение, а рабыни — проснулись и не желают больше быть ими.
Чем же объяснить вероятность предположения, что „все мы не законны“. Да не тем ли, что любовь вне брака стала и... была постоянным явлением, и как говорит один тип у Достоевского: „Рога это только естественное следствие всякого законного брака, так сказать поправка его, протест, так что в этом смысле они нисколько не унизительны....“
Не можем ли мы найти причины, заставляющие женщин наставлять мужчинам „рога“, не боясь позора быть открытыми?
Попытаемся. Ведь, к настойчивому смертному — говорит Зароастр — и боги благосклонны.
***
Когда мы просматриваем литературу, в особенности последнего времени, то видим, что любовь в разных формах пронизывает ее всю, и что нарушение „верности“ стало обычным, открытым
