Шрифт:
Закладка:
Если я этого не сделаю, буду жалеть всю жизнь.
– Простите, не подскажете, где найти вот этот адрес?
Прохожий указал направление, и скоро я остановился перед дверью старого краснокирпичного дома с претензией на роскошь викторианской эпохи. На стук дверного молоточка вышла румяная пожилая женщина в больших круглых очках и домашнем халате:
– Чем могу помочь, молодой человек?
На вид ей было около шестидесяти, она подслеповато щурилась, разглядывая меня с ног до головы.
– Здравствуйте, мэм, я корреспондент газеты «Городская хроника», – не моргнув глазом, солгал я. – Могу задать вам несколько вопросов?
– Это о чем же? – насторожилась женщина.
– О первых владельцах дома.
Она посторонилась, пропуская меня в прихожую. И я вошел.
* * *
Джулиус чувствовал боль. А ведь ему казалось, будто все осталось в прошлом. И эта тупая боль в сердце тоже. За окном смеркалось, блуждающий взгляд все чаще останавливался на запертом ящике стола. Утром он лично позвонит мисс Ричмонд, попросит забрать шкатулку и даже не взглянет, что находится внутри.Он ведь знает, что́ там.
Или не знает?
Часы на стене безжалостно отмеряли время. Джулиус пошевелился, впервые за последние пару часов, и достал из кармана ключ. Тот легко вошел в замочную скважину. Ящичек бесшумно выдвинулся. Пальцы мужчины ловко обследовали шкатулку со всех сторон, пока не нащупали скрытый механизм. С тихим щелчком крышка открылась.
На алой шелковой подкладке лежала тонкая книжечка. Джулиус с нежностью взял ее в руки, открыл первую страницу и прочитал слова, написанные поблекшими от времени чернилами:
Моей Ариадне за то, что вывела меня из тьмы.
Дело № 6. Эхо забытого зла
Дом притаился в мрачном, умершем до весны саду, среди голых скрюченных деревьев, похожих на иссохшие мумии с цветных открыток. Из окна, замутненного беспрерывным, мерзким, как вчерашняя каша, дождем, виднелась только крыша. Громоздкая, крытая старым шифером, серым и мокрым. Из нее росли грибы кирпичных труб, откуда, несмотря на промозглую погоду середины декабря, не шел дым. И все-таки дом казался живым, точно огромный неповоротливый зверь, притаившийся в кустах.Ей представлялось, что это хищник, поджидающий добычу.
Каждый день Мегги Браунинг ровно в восемь утра приходила в кабинет № 10 конторы на Парк-Лейн и занимала привычное место за печатной машинкой. За час до обеда она заканчивала работу и бесцельно качалась на стуле, слушала радио, делая громче, когда транслировали ее любимых The Georgians, и смотрела в окно на скрытый в тени мертвых деревьев дом. А тот смотрел на нее. Мегги каждый день изумлялась, как он еще не развалился, но скоро снова забывала, до следующего дня, пока однажды просто не пропала. Не было ее ни дома, ни у немногочисленных городских подруг.
А старый дом за окном стал будто бы еще темнее и неприятнее.
Он ждал.
* * *
Я вернулся в город с тяжелым сердцем и пачкой мутных желтых фотографий конца прошлого века.
За время моего отсутствия толком ничего не изменилось, разве что дождь, не дававший покоя всю неделю, к вечеру превратился в мелкий колючий снег, из-за которого приходилось постоянно щуриться, дабы уберечь глаза. Почти стемнело. Окна детективного агентства ярко светились, на мгновение в одном из них мелькнул долговязый силуэт моего компаньона. Прежде чем уйти домой, я подумал, с каким детским восторгом всюду следовал за этим странным человеком, совершенно ничего о нем не зная и не задаваясь вопросами, кто он и откуда. А с некоторых пор только это меня и волновало.
– Вчера был трудный день, – вместо приветствия с порога сказал Джулиус, когда следующим утром я вошел в офис. В ответ на вопросительный взгляд он легко пожал плечами. – Тебя не было почти весь день, а по синякам под глазами видно, что и ночь ты провел беспокойную.
– Оставь свое красноречие для клиентов, – с вымученной улыбкой парировал я, отряхивая куртку от снега. Его за ночь намело изрядно, будто специально к грядущему Рождеству. На самом деле улыбаться совершенно не хотелось, и фото, что я взял с собой, жгли карман, так и просясь наружу. Однако я решил не торопиться. Обвинять гораздо легче, чем пытаться понять. Я постараюсь справиться с этой непростой задачей, к тому же во мне еще жила надежда, что все разрешится само собой. Я опустился на диванчик и развернул утреннюю газету, поля которой пестрели чернильными пометками, что иногда любил делать Олдридж, – причем смысл их понимал, похоже, только он.
– Кстати, насчет клиентов. Ты звонил мисс Ричмонд?
Из-под «Блэкпул Тайм» я внимательно следил за выражением лица коллеги, но, к удивлению, на сей раз упоминание прелестной Дафны не вызвало у него никаких эмоций, по крайней мере тех, что я ожидал увидеть.
– Нет. Я отправил записку с посыльным, – невозмутимо ответил он.
– Не верю своим ушам! – Я был неприятно поражен. – За тот аванс, что она заплатила, ты должен был известить ее лично, я уж не говорю о телефонном звонке. Но записка?..
Признаться честно, я и сам точно не знал, отчего так огорчился – оттого ли, что Джулиус повел себя с клиенткой довольно невежливо и непрофессионально, или оттого, что лишил меня возможности снова лицезреть ее красоту. Выходило всего по чуть-чуть.
– Не вижу трагедии.
И действительно не видел, судя по лицу. У меня же напрочь отпало желание читать газету, я свернул ее как попало, довольно небрежно, и обиженно скрестил руки на груди. Джулиус сидел за столом и качал ногой, отчего старое кресло мерно скрипело в такт его движениям.
Скрип-скрип.
Я попытался отвлечься и снова развернул газету. Что тут у нас на первой полосе?..
Скрип-скрип.
Но как ни пытался сосредоточиться на чтении, не получалось. Я перевел взгляд на исписанные поля. Это же просто шифр какой-то!
Скрип-скрип.
– Ты можешь не скрипеть, черт тебя побери?!
Мерзкий звук прекратился как по мановению волшебной палочки.
– Прости, – Олдридж изучал меня с любопытством энтомолога, услышавшего вдруг, что любимый таракан заговорил. – С минуты на минуту позвонят из полиции. Я жду все утро. Действует на нервы.
Это звучало гораздо интереснее. Мне неизвестно, по каким таким загадочным признакам он предсказывает поступки детектива-инспектора Гаррисона, однако предсказания, как правило, сбываются. Случилось так и сейчас.
– Филипп, собирайся
