Шрифт:
Закладка:
— Но ваше сиятельство! Только один вопрос! — выкрикнул кто-то из банды журналистов.
— На него вам с радостью ответит моя пресс-секретарь — баронесса Евстафьева, — я с милейшей улыбкой указал на Талию и ступил на платформу.
— Елецкий, блядь! Вообще обнаглел что ли⁈ — конечно Талия Евклидовна была недовольна не слишком важной ролью, которую я в шутку выделил ей. Но ей нравится быть в центре внимания — пусть будет. Журналисты снова окружили ее.
С нами на платформе поднималось много постояльцев гостиницы и служащие в синей форме с шелковыми нашивками. При них я не стал расспрашивать, что же такое произошло на самом деле с моим телом, пока я летал в гости к Гере. За то Ковалевская, не удержалась и начала меня пытать полушепотом о результатах моих «переговоров» с Герой.
— Оль, я добился всего, чего хотел. Будем считать, что сегодня очередной очень удачный день, — сказал я, прижимая ее к фигурному ограждению и глядя на ночную столицу, над которой мы поднимались.
— Едва не такой же удачный, как в четверг в Шалашах, — заметила она. — Если учесть, что ты едва не разбился в падении с башни, а мое сердце едва выдержало весь этот ужас. Голова болит? — она осторожно потрогала кончиком пальца область вокруг шишки на моей голове, поморщилась словно ощущая что-то вместо меня.
— Есть что-то такое там. Вот синяк — это проблема, — я видел свое тусклое отражение в панорамном стекле: — До завтра все равно останутся следы — с мамой придется объясняться.
— И мне перед Еленой Викторовной будет очень неловко, что я возвращаю тебя в таком виде. Идиотка, эта баронесса Евстафьева. Редчайшая идиотка! — Ольга повернулась к Мышкину, стоявшему рядом. — Вы меня, извините, князь, она — ваше невеста, но знаете, просто накипело!
Геннадий Дорофеевич кивнул:
— Увы, Талия иногда проявляет слишком много инициативы. С ней бывает очень трудно. Но я ее люблю именно такой.
Наконец, мы поднялись до 73 этажа, и уже в коридоре без посторонних ушей Родерик начал рассказывать обо всех значимых событиях, произошедших после моего выхода из тела. В апартаменты, пострадавшие от пожара, мы пока не заходили — стояли минут десять в коридоре и ждали пока служащие вынесут обгоревшую мебель и приберут там следы недавнего буйства.
— Конечно, у Талии Евклидовны талант радовать мир гениальными идеями, — высказался я, выслушав рассказ Родерика, который иногда дополняла Ольга. — Кстати, вот она и сама.
Я повернулся, завидев как со стороны подъемника идет баронесса в сопровождении какого-то важного лица из администрации гостиницы с шелково-синей нашивкой на рукаве.
— … не хуже, на семьдесят первом этаже, — долетели до меня последние слова, сказанные представителем администрации.
— Пусть они немедленно займутся переносом наших вещей. Надеюсь, за час справятся. Мы пока подождем в моей вимане, — выразила согласия Талия Евклидовна, хотя лицо ее по-прежнему выражало недовольство.
— Мы очень постараемся. Счет с вашего позволения мы предоставим вам завтра к полудню, как только все посчитаем, — сказал администратор, направляясь сразу в пострадавший номер.
— Ты теперь мне должен, Елецкий! Почти вся мебель сгорела, и ремонт будет в копеечку! — глаза Принцессы Ночи, полные озорных огоньков метнулись ко мне, и даже я не мог сейчас понять, шутит она или заявляет это всерьез.
Ольга хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов.
— Правильнее было бы тебе, дорогая, предъявить счет Каукет. На ее же поддержку ты рассчитывала, — заметил я, вспоминая свежий рассказа князя Мышкина.
— Аид, дери, это шутка, если кто не понял! — глядя на возмущение Ковалевской, Талия расхохоталась. — Так, с журналистами я разобралась. Завтра выйдет шикарная статья в «Новости на Басманном», а в середу в «Ночной жизни». Кстати, они собираются делать серию статей обо мне и Гене. Собираются даже освещать нашу свадьбу в отдельном выпуске. Идемте в мою виману, господа, — баронесса сделала приглашающий жест. — Временные неудобства придётся переждать там. И Елецкий, не смотри на меня так! Да, вышло не очень хорошо, но главное результат.
— А результат просто шикарный: у Саши ушиб головы, возможно сотрясение, он едва остался жив после падения с башни и как незначительная деталь — сгоревший номер в гостинице! — наконец высказалась княгиня, выходя на посадочную площадку.
— Ой, ладно вам, ваше сиятельство. Эти неприятности я Елецкому компенсирую. Хочешь, подарю тебе свою виману? «Гермес 03 Респект», между прочим, — баронесса эффектно изогнула ладошку, указывая на свой летающий дом, который ее уже не слишком радовал. — Могу даже в придачу пилота Егора.
Такому щедрому предложению я, конечно, очень удивился. Пока я не мог себе позволить «Гермес» даже более простой модификации. Да, мой банковский счет рос быстро, благодаря стараниям Жоржа Павловича и усиленной работе нашего великолепного потокового прошивателя деньги текли уверенным ручейком, но и траты росли тоже очень быстро. И конечно, конечно, моя подруга детства в очередной раз неожиданна, оригинальна, но я ей сказал:
— Нет, дорогая, извини, но такой подарок я не могу принять даже от тебя.
— Елецкий, вообще-то я от чистого сердца, — баронесса схватила меня за рукав. — Я знаю, ты давно мечтал о своей вимане и расстроился, когда мама продала вашу. Мы с Геной можем сделать такой подарок, а себе купим другую попозже. Сейчас она нам пока ни к чему.
— Спасибо, дорогая, но еще раз нет. И у меня сейчас нет времени на виману, — я сжал ладошку баронессы, давая понять, что не в обиде на шалости. Да в этот раз Талия превзошла сама себя, но принимаю ее такой, как она есть, и знаю, что в душе она хороший друг.
Задерживаться в гостях у Талии и князя Мышкина не было ни интереса, ни желания. Мы с Ольгой хотели поскорее оказаться в нашем номере в гостинице «На Облаках», который я продлил еще на сутки. Однако я пообещал Родерику разобраться со вселением в мое тело и тем, какую роль сыграл в произошедшем его медальон. Поэтому, самым разумным было воспользоваться роскошной виманой Талии Евклидовны, как средством доставки нас с Ольгой к башне Хрустальная Игла. При чем средством очень неторопливым: пока «Гермес», поднявшись
