К ним подошла Сильвия. Комнату затопил горький аромат, исходивший от чашки кофе в ее руке.

— Многим убийцам нравится быть в центре внимания. Они способны на все ради тщеславия и возможности быть на первом плане. Возможно, это как раз наш случай, — заметила она, сделав глоток.

Сестеро постучала костяшками пальцев по столу.

— Давайте за ним. Если он хочет подложить нам бомбу под ноги, она взорвется прямо перед его лицом, — решительно заявила она.

Чема кивнул. Ему понравилась идея. Хулии тоже.

— Ты освободил того изверга? — спросила она.

— Только что, — ответил Чема. — Ух, столько новостей. Все перевернулось вверх дном. Что думаете насчет Галисии?

— Надеюсь, они это сочинили, чтобы продать побольше газет, и нам не придется ловить убийцу по всей стране, — Сестеро поджала губы. — Айтор на связи с Гражданской гвардией[10]. Возможно, это просто совпадение. Некоторые журналисты способны найти связь там, где ее нет. Сенсации приносят деньги.

— Надеюсь, что так, — подхватила Хулия. Ей никогда раньше не приходилось работать над делом, выходящим за рамки юрисдикции полиции Страны Басков. Бюрократия только застопорит расследование.

— Временные рамки не подходят, — вставила Сильвия. — Если мы имеем дело с серийным убийцей, то очень странно, почему прошло три месяца между первым и вторым преступлением и всего пять дней перед третьим.

Время обсуждений закончилось — на пороге возник Айтор.

— Ужасная история. Вы будете в шоке, — объявил он, опершись о стол. Полицейские разом посмотрели на него. — Все случилось во время религиозного праздника. Вы когда-нибудь слышали о шествии мертвецов? — Ответа не последовало. — Вот и я нет. В общем, это праздник святой Марты де Рибартеме в отдаленной деревушке в провинции Понтеведра. Самое любопытное в этом празднике то, что некоторые, особо верующие, ложатся в гроб, чтобы их несли на плечах, имитируя похороны.

— Да ну тебя! Ты серьезно? — спросила Сестеро. Теперь ей стало понятно, как снимок открытого гроба просочился в СМИ.

Чема напечатал что-то в поисковике, и монитор заполнили снимки мрачного шествия.

— Нужно по-настоящему хотеть туда лечь, — сказала Хулия, отмечая, как похожи живые в гробах на настоящих мертвецов.

— Жертва была одной из них. В конце процессии они поняли, что она действительно мертва. И сверху лежал тюльпан.

— Кошмар! — воскликнула Сестеро, представив, как это выглядело.

— Сначала думали, что это сердечный приступ или что-то еще, но вскрытие выявило отравление, — продолжил Айтор. — Тетродотоксин, яд иглобрюхой рыбы. Кто-то спрятал небольшую ампулу под подкладкой гроба. Подкожная игла — и убийство прошло незаметно.

— И она не заметил укола?

Айтор пожал плечами. По телефону он не мог получить всю информацию.

Хулия выжидающе посмотрела на Сестеро. Какой теперь план?

Ане ответила не сразу. Она невидящим взглядом уставилась в монитор, где застыли фотографии шествия мертвых.

— Завтра я поеду в Галисию, — в итоге объявила она. Несмотря на уверенный тон, она сомневалась, что вышестоящее начальство сумеет организовать все так оперативно. Взаимодействие между различными органами правопорядка было делом непростым.

— А остальные? — спросил Чема.

— Вам достаточно и своих задач, — ответила Сестеро. — Слишком много нерешенных вопросов. Поговорите с семьями. Нужно найти связующее звено между Наталией и Арасели, и вдруг найдется что-то общее с шествием. Хулия, поговори с семьей журналистки. Чема, а ты с семьей Арасели.

— А что Айтор? — недовольным тоном спросил Чема.

Сестеро поджала губы. Ей хотелось ответить резкостью, но она сдержалась.

— Айтор навестит этого радиоведущего. И хорошо бы слегка поднять шум: пусть знает, что он под подозрением. Тогда он дважды подумает, прежде чем оклеветать Хулию или кого-то другого.

Но Чема еще не закончил:

— А ты? — спросил он, глядя на часы. Этим жестом он давал понять, что до конца дня еще далеко.

Хулия отвела взгляд, чувствуя себя неловко. Что за игру затеял ее напарник?

— Я? — переспросила Сестеро. — Я все еще отвечаю за это подразделение, кто бы что ни думал. — Она выдержала паузу, которой позавидовал бы любой режиссер. — Если ты не возражаешь, я попробую выяснить, действительно ли в заливе действует банда наркоторговцев. Это может быть общим звеном между двумя жертвами, зацепка слабая, но все же. Наталия обличала торговлю наркотиками, а Арасели замужем за наркоманом. Вполне возможно, что этот тип занимался распространением, чтобы оплачивать свою дозу, и что за это у него были неоплаченные счета.

— Немного притянуто за уши, но все может быть, — признал Айтор.

— Такие преступления вполне вписываются в наркоторговлю. Нужно поддерживать страх в зонах, где они действуют. Происшествие в Галисии вполне вписывается в картину. Та женщина могла быть еще одной жертвой, которой заткнули рот или отомстили, а тюльпан — это предупреждение для распространителей, — продолжала Сестеро.

— Мы до сих пор не обнаружили в Урдайбае никаких доказательств незаконного оборота наркотиков такого масштаба, — возразила Хулия.

Что-то в выражении лица Сестеро подсказало ей замолчать. Ане открыла рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.

— А что вы думаете по поводу земель под новый музей? — спросил Айтор. Решил помочь ей, сменив тему? — Некоторые полагают, что на кону много денег.

Чема отрицательно покачал головой.

— Похоже, Галисия указывает в другом направлении…

— И другие детали, — вставила Сильвия. — Мы имеем методичного, расчетливого убийцу со своей подписью и тщательной инсценировкой. Сюда не вписывается застройщик, который убивает из экономических соображений.

— Да, на нас лежит ответственность расследовать эту версию, но давайте не будем тратить на это много времени, — сказала Сестеро. — Кто покупает эти земли? Кто выбирает возможные места? Проверишь, Хулия?

Та удержалась от гримасы, хотя задание ей явно не понравилось. Если сержант считает, что это слабый мотив, зачем вообще копать в этом направлении?

Сестеро повернулась к Айтору.

— А еще на тебе комиссар. Нельзя исключать его, пусть даже мы не видим явной связи со второй жертвой. Получал ли он какие-нибудь посылки в последнее время? Эти тюльпаны должны были как-то добраться до Герники. Хулия… Ты не знаешь, Луис Олайсола случайно не увлекается садоводством?