Шрифт:
Закладка:
Культурное влияние Италии – древней и современной, светской и религиозной – на соседние страны всегда было глубоким. Прославленный французский архитектор-декоратор Жиль-Мари Оппенор (1672–1742) выработал свой неповторимый стиль, когда в период с 1692 по 1699 год учился и работал в Риме. Его первые крупные работы – алтари собора Парижской Богоматери и Сен-Жермен-де-Пре – были выполнены исключительно по римским шаблонам, а его архитектурный проект для королевского дворца в Париже был создан под влиянием Борромини и архитекторов Северной Италии. Художники всей Европы следовали за своими итальянскими коллегами. В 1701 году австрийский фюрст Иоганн фон Лихтенштейн заказал скульптору и медальеру Массимилиано Сольдани уменьшенные копии его работ для коллекции эрцгерцога.
В 1714 году кардинал Ла Тремуй, французский посол в Риме, уверил Людовика XIV в том, что раздор между папой Климентом XI и Виктором Амадеем II, герцогом Савойи – Пьемонта, получившим в удел Сицилию в соответствии с Утрехтским мирным соглашением 1713 года, губителен для судьбы католицизма на острове. Ла Тремуй утверждал, что папские интердикты, возложенные на сицилийские епископства, приведут к тому, что народ, «и без того пренебрегающий религиозными догмами», забудет их полностью. По его словам, нечто подобное он уже наблюдал в епархии Сорренто, к югу от Неаполя: народ больше не посещает мессу и не причащается. В этом смысле Церковь не давала народу, вера которого была поверхностной, окончательно ее утратить.
Однако на практике католическая вера в Италии была жизнерадостной: людям пришлось по душе демонстративное благочестие в стиле барокко. Больше всего почитали местных святых – особенно на юге. В 1743 году доминиканский проповедник и богослов Даниэлло Кончина (1687–1756) обвинял венецианское общество в утрате подлинно христианских ценностей. На практике по всей Италии посещаемость мессы была высокой, как и практика таинств. В народе были очень популярны процессии, культы святых и Богородицы, религиозные товарищества, паломничества и поклонение мощам.
В XVII веке в историческом сознании итальянцев появилось так называемое антииспанство (antispagnolismo). Враждебность к Испании имела ряд оснований, исторических и региональных, но общей идеей было восприятие испанского правления как оккупации, причем оккупации вредной, в основе своей застойной и ретроградной. Появившиеся еще в XVII столетии, особенно среди неаполитанцев, эти аргументы стали важной отправной точкой для мыслителей Просвещения, выступающих против контрреформации в XVIII веке, а также в XIX веке для идеологов Рисорджименто и либеральной Италии. И даже в ХХ веке некоторые представители фашистской верхушки выступали против связи с Испанией, которую называли демонстрацией слабости.
Все это было важно для становления итальянской нации, но нельзя недооценивать сложность связей между Испанией и Италией, а также диапазон и степень участия отдельных городов и регионов в итало-испанском мире. Кроме того, долгое время не существовало сколь бы то ни было четкой итальянской альтернативы. В XVII веке единственной альтернативой правлению Испании было сближение с Францией. Никакого проекта итальянской нации пока не было. Однако за рубежом уже сложилось более или менее цельное представление об Италии, как, скажем, и о Германии, также поделенной на множество территорий. В начале XVIII столетия в британских войсках называли принца Евгения Савойского не иначе как «старина принц итальянский». Внутри Италии общая идентичность постепенно выкристаллизовывалась, особенно в среде людей образованных. Однако в Италии еще не было аналогов таких федеральных немецких институтов, как рейхстаг, императорские суды, и региональных учреждений, занимающихся набором войск для имперской армии.
Ни одно правительство не вызывало столько страха и одновременно столько ненависти, сколько австрийская власть у жителей Ломбардии, ибо они подвергались таким притеснениям, какие едва могли стерпеть. И ни при каких прошлых правителях [даже испанцах] не было им так худо. Предложи кто им помощь, они бы с удовольствием отделались от императора Карла VI, но на его стороне был аргумент в лице тридцати тысяч солдат.
Первая половина XVIII века стала для Италии порой войн. B ходе этих войн расклад сил на полуострове постоянно менялся. Данная глава будет подробным рассказом о том периоде, поскольку он важен для понимания процессов, приведших в итоге страну к объединению. Итак, в 1701 году французские войска попытались не позволить Австрии захватить Милан. Император Леопольд I (пр. 1658–1705) готовился принять владения испанских Габсбургов, и поэтому владения в Италии – особенно Милан – были главной целью австрийских Габсбургов. В 1701 был создан Великий альянс, в который вошли Австрия, Франция, Англия и Нидерланды. Их целью была передача испанских территорий в Италии Леопольду. Противостоял им Людовик XIV, который считал, что все испанское наследство должно достаться его второму внуку – Филиппу Анжуйскому (Филиппу V Испанскому). Францию поддержали Виктор Амадей II, герцог Савойи – Пьемонта, испанская Ломбардия и происпанская Генуя. Договор, подписанный Виктором Амадеем, истекал в последний день 1703 года. Хитрый дипломат был всегда готов переметнуться на другую сторону. Так произошло и в этот раз, когда Англия и Нидерланды пообещали ему денежные ссуды, а также часть герцогства Миланского.
Итак, Италия готовилась к новой перекройке. Желая заполучить поддержку Максимилиана II, курфюрста Баварского (пр. 1679–1726), австрийцы в 1702 году пообещали ему Неаполь и Сицилию, но он хотел герцогство Миланское. Его же он требовал и в 1704 году у Людовика XIV, с которым вступил в союз.
Война должна была уладить все вопросы. В 1706 году осадившая Турин французская армия была разгромлена армией Австрии и Пьемонта, которой командовали Евгений и Виктор Амадей. Эта важная победа не станет для Пьемонтского дома последней. Французам тогда пришлось уйти из Италии. В 1707 году австрийцы захватили Неаполь, а в 1708-м – Сардинию (заручившись поддержкой британского флота).
В тайных переговорах, которые велись в ходе войны, важнейшую роль играло герцогство Миланское. Италия тех времен стала ареной не только для военных, но и для дипломатических сражений. В 1711 году французы, желавшие склонить на свою сторону Виктора Амадея, пообещали ему герцогство Миланское и титул «короля Ломбардии», а курфюрсту Максимилиану должны были вернуть Баварию и отдать Сицилию или Сардинию. Однако Виктор Амадей потребовал в том числе и владения в Альпах, чего французы обещать не могли, поскольку область Дофине в таком случае становилась бы уязвимой.
В действительности же, согласно Утрехтскому миру 1713 года, всю испанскую Италию получил император Карл VI (пр. 1711–1740), эрцгерцог Австрии. Одна лишь Сицилия отошла Виктору Амадею, и Савойский дом смог именоваться королевским. Впоследствии это сыграло важную роль для объединения Италии. Виктор Амадей приходился «кузеном» английской королеве Анне (пр. 1707–1714), поскольку его жена Анна-Мария Орлеанская была дочерью ее тетки Генриетты. Она конечно же была рада, что Виктор Амадей получил титул короля, а британское правительство было заинтересовано в том, чтобы Сицилией владел их союзник. Согласно Утрехтскому миру, также сдвинулась и альпийская граница владений Виктора Амадея – правда, не настолько, насколько ему хотелось бы. Мантуя стала владением Габсбургов: дело в том, что герцог объединился с Бурбонами, за что был признан предателем и лишен государства и титула. Ему пришлось бежать в Падую, где он и скончался.
