Борьба с оспой

Губительными были не только военные конфликты. Много жизней – особенно детских – унесла черная оспа. Наиболее сильные вспышки случились в Милане в 1707 и 1719 годах, а также в Вероне в 1726 году. А к середине века эпидемия захлестнула весь полуостров. Оспа косила всех без оглядки на звания и титулы. В 1777-м от болезни скончался брат Фердинанда IV Неаполитанского, и король поспешил привить своих детей.

Бороться с болезнью было трудно. Прививание принималось далеко не всеми, поскольку расценивалось как вмешательство в Божий Промысел. Британский путешественник преподобный Нортон Николлз писал в 1772 году, находясь в Риме: «Оспа разошлась здесь подобно чуме, сея хаос и смерть. К прививкам многие относятся с предубеждением и полагают, что даже после прививания можно заболеть, но уже более неестественной формой недуга». Вполне возможно, что распространение прививок после 1714 года стало и причиной распространения болезни, поскольку привитые люди не были изолированы. Победить оспу удалось только с изобретением современных методов вакцинации, которые появились лишь в XIX веке.

Вооруженные конфликты и дипломатические хитросплетения в равной мере выливались в постоянную передачу контроля над итальянскими территориями из одних рук в другие, при этом население оставалось в стороне от судьбоносных решений. Каждый местный правитель пытался использовать противостояния великих держав в собственных интересах, но успехов они добивались редко. В 1710 году Козимо III Тосканский искал поддержки для восстановления республиканского правительства, однако затем сделал своей наследницей дочь. В 1713 году сенат Флоренции и Совет двухсот признали ее законной наследницей, однако гарантий со стороны иноземных держав герцог добиться не смог. В 1714 году император Карл VI отверг претензии Козимо, и тосканский герцог в 1716 году выбрал в преемники своей дочери семью д’Эсте, правившую Моденой, имея намерение таким образом создать государство, сравнимое с Савойей – Пьемонтом. Однако Карл не одобрил и этот проект.

Пожелания других итальянских правителей также в расчет не принимались. Карл VI не признал за Виктором Амадеем II титул короля Сицилии, отказался гарантировать целостность его владений, а в 1716 году послал войска в городок Нови в Генуэзской республике для решения пограничного спора. Император смог это сделать потому, что уже контролировал Милан, Мантую и Неаполь.

Пространства для маневра почти не было, и в 1720 году Виктору Амадею пришлось обменять Сицилию на куда менее богатую Сардинию, которую он принял как часть мирного урегулирования по окончании войны с Испанией, начавшейся с момента вторжения испанцев на Сардинию. Этот обмен был очень важен в долгосрочной перспективе, поскольку Савойя – Пьемонт оказалось привязанным к территории, которая ни на что не влияла. Сицилия же, как показал пример Гогенштауфенов в конце XII–XIII веке, будучи более богатым и населенным краем, исторически находилась под чрезмерно пристальным вниманием. Возможно, обмен стал судьбоносным для Савойи – Пьемонта и для будущего Рисорджименто, а значит, и для истории всей Италии. Сардиния станет важным связующим звеном между севером, на котором национально-освободительное движение начнется, и югом, который сначала будет воспринимать его как захват.

Обмен Сицилии на Сардинию удовлетворил желание Карла VI объединить Сицилию с Неаполитанским королевством. Впрочем, помимо Виктора Амадея были другие правители, которые не хотели уступать Сицилию императору Карлу. В конце концов остров достался ему при поддержке Франции и Великобритании. Однако английский король Георг I (пр. 1714–1727) решил не продолжать антиавстрийскую политику министров королевы Анны, а после смерти Людовика XIV в 1715 году Виктор Амадей горько сетовал, что французы больше не в силах приструнить австрийцев в Италии.

Все карты спутало неожиданное вторжение испанцев на Сицилию в 1718 году. Нового короля сицилийцы не поддержали, и вскоре почти весь остров стал испанским. 20 000 испанских солдат высадились в Палермо, притом что у Виктора Амадея было только 10 000 солдат, да и то разбросанных по всему острову. И помешать испанцам мог не герцог Савойский, а действия, предпринятые другими державами, которые следили за соблюдением Утрехтского договора. В 1718 году британский флот разбил флот испанцев у мыса Пассаро. Тем временем Карл VI подписал новый договор с Великобританией и Францией об обмене Сицилии на Сардинию, а также о получении доном Карлосом Пармы и Тосканы в случае вымирания правящих там династий.

Порой в геополитических делах принимало участие и местное население. В Неаполе большинство лояльно относилось к правлению испанцев, и новый король Филипп V был в целом хорошо принят обществом, несмотря на то что в 1701 году была попытка переворота в пользу австрийцев. Однако, когда в 1707 году австрийские войска вошли в Неаполитанское королевство, сопротивления они почти не встретили. Приоритетом для неаполитанских дворян был не тот или иной иноземный монарх, а автономия (относительная) и безопасность. О полной независимости никто и не помышлял, поэтому ее перспектива в 1734 году стала большой неожиданностью. Долгие годы местное правительство надеялось лишь на то, что угнетение не будет слишком жестким.

Карл VI не слишком хотел, чтобы дон Карлос обосновался в Италии. В итоге в 1729 году Испания за спиной Австрии заключила с Великобританией и Францией Севильский договор, согласно которому две державы обязывались поддерживать испанские гарнизоны в Парме и Тоскане. Может показаться удивительным, что такой, казалось бы, незначительный вопрос играл столь важную роль в европейской политике, но для Испании, не имевшей возможности надеяться на международные гарантии, эти территории были единственным надежным оплотом, который бы обеспечил правопреемство Карла, сына Филиппа V Испанского. Однако вся Европа рассматривала эти притязания Испании как первый шаг к захвату всей Италии. В рамках англо-австрийского мирного соглашения, подписанного в марте 1713 года, Австрия все-таки согласилась признать испанские гарнизоны. Англо-испанский флот сопроводил испанские войска до Ливорно, а затем туда же проследовал сам дон Карлос. В январе умер Антонио, герцог Пармский. Беременность его вдовы оказалась не более чем слухом, и Парма получила нового герцога – Карла I.