мое желание «нагрешить» тоже. Хотя здесь, вдали от подруг, Анжелы и звонков мужа, это очень хочется сделать. Оседлать Максима, но без одежды и на покрывале не из снега, а на обычном, в кровати. Наверное, все написано у меня на лице, потому что Макс приподнимается на локтях, чтобы поцеловать меня.

— Я замерзла, нам надо ехать, — все еще сопротивляюсь я, выдыхая в его губы. Он так вкусно пахнет, даже лучше морозного и хвойного леса, аромат которого пробирает меня до мурашек.

— Я согрею, Снегурка.

— Не знаю, Максим. Иногда мне кажется, что я ничего не чувствую и мне больше подойдет звание «снежной королевы», — спасибо, что не снежной бабы.

— Мне тоже иногда так кажется. Что я ничего не чувствую, — признается Максим, пугая меня своим откровением. — Ты ничего не почувствуешь, пока не разрешишь себе это. Кто здесь психолог: я или ты, Саш?

— Как думаешь, у Кая и Снежной королевы может что-то получиться?

— Если Кай совершеннолетний, почему бы и нет? — он снова шутит, но на этот раз глушит мой смех своим ртом и языком, безжалостно затыкая развратным поцелуем.

Издав глухой стон, я растворяюсь в ощущении его теплых губ, горячего дыхания, обжигающего меня на контрасте с касанием мокрых снежинок, что мгновенно тают на разгоряченной коже.

Глава 7

Максим

Она отстраняется первой, пробормотав мне в губы очередную глупость про то, что нам следует тормознуть, а еще лучше вернуться назад и разбежаться в разные стороны. Упав спиной на снег, Саша раскидывает руки, и мы какое-то время заворожено смотрим в черное небо с мириадами подмигивающих звезд.

С наших губ вырываются облачка пара, медленно струящегося вверх и растворяющегося в позолоченной тьме. Легкий ветерок поднимает белую пыльцу, что, осыпаясь, тает на наших лицах. Бледный неполный диск луны излучает серебристое сияние, а снег вокруг нас искрится и таинственно мерцает.

Романтика из меня так и прет. Что поделать, обстоятельства располагают.

Я улыбаюсь во весь рот, переплетая наши пальцы, не чувствуя ни малейшего холода. Для кувыркания в снегу погода самая подходящая. Не оттепель, но и не лютый мороз.

Идеально.

Мне кажется, я никогда не был так счастлив как сейчас. Уникальный волшебный во всех смыслах момент, который хочется продлить до бесконечности. Я не успел загадать желание под бой курантов, потому что не мог оторвать взгляд от Снегурки, отчаянно желая знать, что загадала она. А сейчас…сейчас я посылаю звёздному небу четкий и сформулированный запрос. Новогодняя ночь — время желаний, и, если мое не сбудется, честное слово, я возненавижу этот праздник.

— Красиво, правда? — приглушенно тихо шепчет Мальцева.

Повернув голову, я смотрю на задумчивый правильный профиль.

— Ты красивая. Дух захватывает, Саш, — искренне признаюсь я и, сжав ее пальцы, подношу к губам, согревая их своим дыханием.

— Ты меня смущаешь, — она робко улыбается. Совсем как девчонка. Только строит из себя возрастную мадам, а на самом деле…

— Привыкай. Я всегда говорю то, что думаю.

— Ты как Кристинка, — моргнув, усмехается Саша.

— Это плохо? Она крутая.

— Мне начать ревновать?

— Хотелось бы, но Крис не в моем вкусе. Тебя хочу, — лизнув ее ладонь, обескураживаю еще одним откровением.

— Перестань, — она снова скромничает, но млеет от удовольствия.

— Не могу. Закоротило на тебе жестко, Саш. Сам от себя в шоке.

— Ну и сленг. — отшучивается Саша и резко соскакивает с темы: — Ты ездил к друзьям?

— Ходил, мы недалеко заселились, — рассеянно кивнув, отвечаю я.

— Что-то срочное?

— Нет, ничего такого. Хотел поздравить. Если бы не явился, они сами бы нарисовались всей толпой. А ты недавно говорила, что не горишь желанием знакомиться с моими друзьями.

— Почему с ними не остался? — она поворачивает голову, и наши взгляды, наконец, встречаются. Сердце пропускает удар, я тону в ее полуночных глазах, отражающих все звезды мира.

— Потому что знал, что тебя нельзя оставлять одну, — хитро улыбаюсь. — И оказался прав. Ты отрывалась как в последний раз. Все мужики в зале слюной изошли.

— Ты меня здорово выручил с тем назойливым типом, — ее теплый взгляд сползает к моим губам. — Спасибо.

— Судя по тому, как ты отшиваешь меня раз за разом, у него тоже не было шансов, — ухмыляюсь я.

— Женщины за тридцать умеют навести шороху, — запрокинув голову, Саша заливисто смеется.

Черт, какая же она. Так бы сожрал. Без промедлений исполняю задуманное. Резко переместившись, наваливаюсь на нее и жадно целую, толкаясь языком между податливых губ. Она отвечает не менее пылко, зарываясь пальцами в волосы на моем затылке. Никогда не трахался в снегу, но сегодня готов это исправить и добавить горячего экстрима в свой опыт.

— Всё, стоп, — как обычно обламывает Снегурка, легко толкая ладошками в грудь и уклоняясь от моих губ. — Ты собирался меня куда-то отвезти? Или лучше по домам? — она неуклюже встает, суетливо отряхивая длинную шубку, спасшую ее задницу от обморожения.

— По домам? — протягиваю я, скривившись. Быстро встаю на ноги, смахивая налипший снег с утеплённых брюк. — Скукота. Мы же не школьники, Саш.

— Не хочу неприятностей, — Мальцева озабоченно хмурится, опять погружаясь в свои сомнения. Тем не менее раскрасневшиеся щеки, пылающие губы и шальной блеск в глазах свидетельствуют о том, что она позволит мне уговорить ее на очередную шалость. Да, крошка, сексу быть, пусть не экстремальному в снегу, но в обиде ты точно не останешься.

— Не парься, Саш. Сейчас всем не до нас, — убиваю все ее колебания железобетонным аргументом. — К тому же меня никто не видел, кроме тебя.

— Я в этом не уверена, — мнется Снегурка.

— Зато я видел в зале Медведя.

— Кого? — Саша ошалело округляет глаза. — Ты точно не пил?

— Нет, — хохочу я. — Медведь — это Вадим Красильников. Один из гидов, с которыми они ездили на экскурсию, — поясняю, просмеявшись. — Вадик — давнее увлечение матери.

— Ты так легко об этом говоришь…, — она растерянно качает головой, натягивая на замерзшие ладошки перчатки.

— Я просто хорошо знаю своих родителей.

— Не осуждаешь? — пытливо смотрит мне в глаза.

— Я их люблю, Саш. Обоих. Такими, какие они есть, — честно отвечаю я.

— Тебе так повезло, что они у тебя есть, — отзывается Снегурка с неприкрытой горечью. Прищурившись, я пристально изучаю ее лицо. — И им с тобой. Очень. Ты хороший сын. Анжела всегда говорит о тебе с такой гордостью. Удивляюсь, как я могла тебя не узнать, но ты так вырос и изменился… — она грустно улыбается. — Ни одной мысли даже не возникло.

— Я этому рад, — признаюсь серьезным тоном. — Ты восприняла бы меня иначе, признайся я сразу.

— Что