Шрифт:
Закладка:
Терапевтические отношения развиваются в поле напряжения, в котором на разных полюсах располагаются две крайности: с одной стороны, человеческая близость, а с другой – научная отстраненность. Поэтому терапевт должен остерегаться, чтобы не стать жертвой заблуждения, рассматривая только одну из них. Это означает, что врач не должен руководствоваться только одной симпатией, сочувствием и желанием помочь своему пациенту, но и не должен подавлять свой человеческий интерес к другому человеку, имея дело с ним только с точки зрения техники. Терапевт должен опасаться понимать свою роль только с позиций техника, médicin technicien[188]. Это бы приравняло пациента к l’homme machine[189] (как говорил известный французский материалист Ламетри).
Мы уже ставили вопрос о том, включает ли в себя логотерапия терапевтическую технику как таковую. Несмотря на то что этот вопрос часто сопровождается некоторым сомнением, логотерапия действительно пользуется специальной психотерапевтической процедурой. Этот метод был впервые изложен автором в 1939 году[190] и более подробно рассмотрен в 1946 году в книге «Доктор и душа»[191].
Чтобы полностью понять, что происходит при использовании этой техники, мы возьмем в качестве отправной точки явление, известное каждому психиатру с клиническим опытом, – антиципаторную тревогу. Обычно такая тревога часто провоцирует именно ту ситуацию, которой боится пациент. Например, человек с эритрофобией, который боится покраснеть, в самом деле заливается краской именно в тот момент, когда входит в комнату и сталкивается с группой людей.
В анамнезах, демонстрирующих антиципаторную тревогу, страх перед каким-либо патологическим явлением (которое, по иронии судьбы, его ускоряет) часто может вызывать аналогичный феномен. Это происходит в результате усиления самоконтроля. Например, в анамнезе больных, страдающих от бессонницы, часто содержится информация, что они усиленно думают о своей бессоннице, когда ложатся спать. Безусловно, именно это внимание тормозит процесс засыпания.
Кроме того, что чрезмерное внимание оказывается по своей сути патогенным фактором в отношении этиологии неврозов, также у многих невротических больных такую же патогенную роль играет чрезмерная интенция. Согласно открытиям и утверждениям в логотерапии, причины многих сексуальные неврозов коренятся в чрезмерной интенции достичь цели полового акта. У мужчины это стремление продемонстрировать свою потенцию, а у женщины – способность испытать оргазм. Автор подробно освещал этот вопрос в своих работах, подчеркивая, что больной, как правило, намеренно ищет удовольствия (можно сказать, понимает «принцип удовольствия» буквально). Однако удовольствие принадлежит к той категории состояний, которые невозможно вызвать прямым намерением, – напротив, их можно рассматривать как всего лишь побочный эффект или побочный продукт. Следовательно, чем больше человек стремится к удовольствию, тем меньше он способен его достичь. Таким образом, мы наблюдаем интересную параллель: антиципаторная тревога вызывает именно то, чего боится пациент, тогда как чрезмерная интенция, а также чрезмерное самонаблюдение в отношении собственных действий делают само это действие невозможным.
Именно на этом двойственном факте основана логотерапевтическая техника, известная как парадоксальная интенция. Например, если пациент страдает фобией и боится, что с ним что-то случится, логотерапевт побуждает его пожелать хотя бы на секунду осуществления того, чего он так боится.
Следующий клинический пример покажет, что я имею в виду:
В нашу клинику обратился молодой врач с тяжелой формой гидрофобии. Его давно беспокоили нарушения вегетативной нервной системы. Однажды он случайно встретил своего начальника на улице. Когда молодой человек протянул ему руку в знак приветствия, то заметил, что вспотел сильнее обычного. В следующий раз, оказавшись в подобной ситуации, он уже ожидал, что снова вспотеет, и этот страх ожидания спровоцировал обильное потоотделение. Налицо порочный круг: гипергидроз провоцирует гидрофобию, а гидрофобия, в свою очередь, вызывает гипергидроз. Мы посоветовали пациенту в случае повторения антиципаторной тревоги решить для себя, что он очень хочет показать окружающим, насколько сильно может вспотеть. Через неделю он вернулся и сообщил, что всякий раз, когда он встречал кого-то, кто вызывал у него приступ тревожности, он говорил себе: «Раньше из меня с потом выходил литр воды, а сейчас я выжму из себя по меньшей мере десять литров!» К какому результату привело это парадоксальное решение? В течение четырех лет молодой человек страдал от этой фобии, но всего лишь одного сеанса хватило ему, чтобы навсегда избавиться от нее с помощью этой новой процедуры.
Наверняка читатель заметил, что лечение состоит не только в изменении отношения пациента к своей фобии (в той мере, в которой обычная реакция «избегания» заменяется намеренным усилием), но и в том, что оно проводится в максимально юмористической форме. Это помогает больному изменить отношение к симптому, позволяет дистанцироваться от него и отделить себя от невроза. Данный метод основан на том факте, что, согласно логотерапевтическому учению, патогенез фобий и обсессивно-компульсивных неврозов частично обусловлен усилением тревожности и навязчивых состояний, вызванных стремлением избежать или побороть их. Человек с фобией обычно старается избегать ситуации, в которой возникает страх, в то время как человек с обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР) пытается подавить и, таким образом, побороть свои пугающие мысли. В любом случае в результате симптомы усиливаются. Напротив, если нам удается вызвать у больного такое состояние, когда он перестает избегать проявления своих симптомов или бороться с ними, а наоборот, старается преувеличить их, то мы заметим, что симптомы ослабнут и больше не будут преследовать пациента.
Такая процедура использует уникальную способность человека к самоотстранению, присущую чувству юмора. Наряду с утверждением Хайдеггера о том, что «скорбная озабоченность» (Sorge) является существенной чертой, пронизывающей человеческое существование, как и последующей ее заменой Бинсвангером на «любящее бытие друг с другом» (liebendes Miteinandersein) в качестве главной человеческой характеристики, я осмелюсь сказать, что юмор также стоит упомянуть среди главных способностей человека[192]. Ни одно животное не способно смеяться.
На самом деле цель парадоксальной интенции состоит в том, чтобы помочь пациенту развить в себе чувство отсоединения от своего невроза, заставить смеяться над ним. Утверждение, отчасти согласующееся с этим, можно найти в книге Гордона Олпорта «Индивидуум и его религия»: «Невротик, который учится смеяться над собой, находится на пути к самоконтролю, возможно к излечению»[193]. Парадоксальная интенция – это клиническое применение утверждения Олпорта.
Приведу еще несколько примеров, чтобы подробнее разъяснить суть этого метода:
Однажды я получил письмо от молодой студентки медицинского факультета, которая в прошлом слушала мои клинические лекции по логотерапии. Она напомнила, как я демонстрировал метод парадоксальной интенции, и продолжила: «Я попыталась применить к себе метод, показанный вами в классе. Меня постоянно мучил страх, что во время препарирования в Институте анатомии я начну дрожать, как только в кабинет войдет преподаватель анатомии. Вскоре у меня и правда начался тремор. Но, вспомнив, что вы рассказали нам на лекции, посвященной именно этой ситуации, я стала всякий раз говорить себе: “О, вот и преподаватель! Сейчас я покажу ему, как хорошо умею дрожать! Пусть он увидит, как надо это делать!” Но всякий раз, когда я сознательно пыталась дрожать, мне это не удавалось».
К парадоксальной интенции прибегают неосознанно и невольно, постоянно и повсюду. Один американский студент, сдававший мне экзамен на эту тему, во время объяснения метода парадоксальной интенции обратился к следующему автобиографическому рассказу:
«У меня начинало урчать в желудке в компании других людей. Чем больше я пытался это предотвратить, тем сильнее урчало. Вскоре мне стало казаться, что эта напасть будет преследовать меня до конца моей жизни. Я смирился и начал смеяться над этой проблемой вместе с другими. Вскоре урчание исчезло».
Однажды я столкнулся с самым тяжелым случаем заикания за всю мою многолетнюю практику: я встретил человека, который сильно заикался всю свою жизнь за исключением одного раза. Это случилось, когда ему было двенадцать лет. Он ехал в трамвае зайцем, не заплатив за билет. Когда его поймал кондуктор, он подумал, что единственный способ спастись – вызвать у него сочувствие и изобразить, что он всего лишь «бедный заикающийся мальчик». Но тут
