не за спиной, а в глаза, а сам интерес к истории сибирской деревни, к заселению Сибири поощрял, насколько возможно. Мы ведь никогда не выясняли, кто кому чаще задает вопросы. Это было интересно нам обоим, потому что все это был один процесс — открывание знания. И если, например, я задавал вопрос, а Иван давал ответ на него, он потом не интересовался: «А для чего это тебе было нужно?», ибо понимал, что для меня, возможно, это был какой-то промежуточный пункт в рассуждениях.

— Я понял вас, Михаил Иванович. Получается, что вы нам никакой нити не дадите.

Скорняков посмотрел на него, как мама смотрит на расшалившегося малыша:

— Куда вы спешите? Ответов на вопросы, связанные с убийством Ивана, у меня нет, но и отказаться от поисков я не могу. Давайте попробуем разбираться вместе. Вы, Алексей, слушайте и задавайте вопросы. У вас очень удачно получается заострять проблему, а это — дар! Ну и Ирма, конечно, тоже, потому что вы ведь, милая девочка, все происходившее знаете, так сказать, с другой стороны.

— Хорошо, — согласился Воронов. — Начнем!

— Вот вы говорите, откуда тут сепаратизм? А он в сибирскую идею заложен, можно сказать, с самого начала. Вот принято считать, что Сибирь для Русского государства завоевал Ермак Тимофеевич. И легенда-то весьма удобная, прижилась, будто тут и была. Ведь до смешного доходило: Ермак, если верить легенде, погиб где-то в наших краях, то есть на западе Сибири. А имя его переносят на далекий сибирский восток. В городе Ангарске — а это Иркутская область — была хоккейная команда «Ермак». Какое он отношение имеет к тем местам? Что это — наивный патриотизм коммунистов или тонкий расчет других сил? И не считайте это глупыми придирками.

Итак, Ермак. Принято считать, что его наняли пермские купцы Строгановы. Обязанности они распределили так: Ермак набирает ватагу, а Строгановы обеспечивают экспедицию всем необходимым. И снова вопросы! Земли эти — и нынешний Пермский край, и та Сибирь, что сразу за Уралом, — считались «окраиной господина Великого Новгорода».

— Простите… — начал было Воронов, но Скорняков и слушать не стал — продолжил:

— Именно так, уважаемый Алексей Леонидович! Вы наверняка еще со школы помните про «Новгородскую феодальную республику» с ее особой формой самоуправления — вечем. Так вот, сообщаю вам, что вече частично формировалось за счет тогдашней «номенклатуры», то есть местного чиновничества. Были в их числе и те, кого называли «кончанскими», а «концами» в Новогороде именовали, ну, как бы проще объяснить… городские окраины, понимаете? То есть кончанские — это районные старосты. И одним таких концов как раз и была эта самая территория нынешнего Пермского края и того, что именуют Югрой. И основное богатство этих мест — рухлядь. То есть пушнина.

Он взял сигарету, закурил:

— Надеюсь, вы понимаете, что такой товар в тогдашней Европе был весьма ликвидным, как сейчас говорят. На нем можно было строить и экономику, и какое-никакое государство. Республика эта была завоевана еще сто лет назад Иваном Третьим, но интерес к территории сохранялся. В общем, нельзя исключать, что вся эта затея была кем-то спровоцирована в пользу немосковских сил. Так что имейте в виду, что населения, которое лобызало бы ноги Ивану Четвертому за спасение от супостатов-захватчиков, тут не было. Население вообще было довольно рассеянным по просторам, а просторы надо осваивать и контролировать.

Вот как раз с контролированием и связана первая история про сибирский сепаратизм.

— Что, прямо при Иване Грозном? — спросила неожиданно Ирма, до сих пор молчавшая.

— Да нет, не при нем, а при первом нашем «великом государе», — ответил Скорняков. — При Петре Первом.

В это время раздался стук в дверь, а потом она распахнулась. На пороге стояла жена Скорнякова.

— Дамы и господа, на этом мои речи закончены — нас ждут к столу, — улыбнулся он, поднимаясь из кресла.

9

После обеда, пока все еще сидели за столом, Скорняков сказал:

— Как вы посмотрите, наши дорогие гости на то, чтобы сегодня тут и переночевать? Нам еще многое надо обсудить, а силы ваши, я вижу, на исходе. Может быть, сейчас приляжете отдохнуть на пару часов, а потом продолжим? И уж тогда временем нас никто не ограничит.

Ирма уже готова была обрадованно кивнуть, но Воронов с сожалением развел руками:

— Рады бы, но сейчас нам надо возвращаться. Все-таки там осталась бабушка Ирмы, человек пожилой, а обстановка там… понимаете. Надо и с полицией как-то поговорить, узнать, что и как. Их не торопить, так, сами понимаете. В общем, спасибо, но…

Скорняков поднялся:

— Ну, что же, доводы серьезные, однако, в таком случае, может быть, Ирма немного все-таки отдохнет, а мы с вами продолжим? Мне со временем стали приходить в голову интересные соображения.

Ирма обрадованно вскинулась, а Воронов посмотрел на часы:

— Ты хочешь ночью ехать?

Сперва на лице у женщины отразился ужас, потом она умоляюще сложила руки:

— Всего часик! И в четыре выезжаем, а?

— Ну, смотри, — с притворной угрозой ответил Воронов и повернулся к Скорнякову. — Тогда и мы займемся делом?

В кабинете, пока шли к креслам, Воронов спросил: