Шрифт:
Закладка:
— Возможно. — Ракель к этому моменту убирает почти половину всего, что лежит на столе и кровати рядом с Терренсом. — Думаю, твой отец был бы очень обеспеченным человеком, если бы его братец не захватил власть в компании.
— И учитывая, что мы с матерью жили довольно скромно и порой не могли найти деньги на питание, то я могу предположить, что отец тогда уже остался без работы. А после женитьбе на Изабелле, нашей с Эдвардом мачехе, устроился на работу к ней.
— А ты не знаешь, как твои родители жили до того, как развелись, и до вашего с Эдвардом рождения?
— Смею предположить, что так же бедно. Мама как-то говорила, что отец очень много работал, но получал маленькие деньги, которые не хватало, чтобы прокормить всю семью.
— Жалко, если это так. Думаю, твой отец и сам в шоке. Сначала был богатым человеком и имел все, что хотел, но потом внезапно стал нищим и потерял то, что досталось ему честным трудом. Его родители, так сказать, уже подготовили для него почву и дали шанс жить хорошо. Но его брат решил забрать все себе.
— Думаю, Эдвард прав, и причина мести дяди также кроется и в обидах на отца. Дедушка с бабушкой явно любили его меньше и дали ему не так много.
— Типичная зависть братьев и сестер к родителям, которые любят одного ребенка гораздо больше, чем другого. Как говорится, классика жанра.
— Согласен…
В этот момент Ракель наконец-то убирает все вещи в шкаф и закрывает его. Терренс же еще пару секунд сидит на кровати, а потом, устало выдыхая, медленно встает и подходит к девушке.
— Ладно, давай вернемся в гостиную, пока Наталия и Эдвард не надумали поссориться, — задумчиво говорит Терренс.
— Да, пошли скорее, — соглашается Ракель. — Возьми фотографию, чтобы показать ее твоему братцу.
— Вот она, я уже…
Терренс не договаривает свою мысль, так как он и Ракель внезапно слышат чьи-то голоса, обладатели которых очень громко о чем-то спорят. Влюбленные замирают и, буквально не дыша, начинают внимательно прислушиваться к звукам, что можно услышать на первом этаже.
— Ты слышишь? — интересуется Ракель.
— Кажется, это внизу, — отвечает Терренс. — Это голоса Эдварда и Наталии!
— Они ругаются! Причем очень серьезно!
— О, вот дерьмо… — тихонько стонет Терренс, проводя руками по своему лицу. — Лучше бы я молчал…
— Ну вот, я же говорила, чтобы ты остался с ними, а ты был уверен, что ничего не случится! — взволнованно восклицает Ракель.
— Так я откуда мог знать, что они начнут ссориться? Твоя подруга была настолько тихой и задумчивой, что мне казалось, будто ей и в голову не придет заговорить с ним.
— Но она заговорила! — Ракель резко выдыхает и прикладывает руку ко лбу. — Ладно, чего жалеть! Уже поздно!
— Давай лучше пойдем к ним, пока они весь дом не разнесли. А то мне не нравится, что они орут буквально на весь дом. На радость нашим служанкам, которые любят сплетни.
— Черт, зачем я вообще впустила Наталию сюда? — тихонько стонет Ракель. — Почему?
Ракель выходит из комнаты первая, а Терренс следует за ней и закрывает за собой дверь. Он настолько одержим идеей предотвратить ссору Наталии и Эдварда, что роняет на пол ту фотографию, которую хотел показать своему брату. Впрочем, ситуация с Майклом быстро забывается из-за ссоры бывших влюбленных, крики которых становятся все громче. Брат Терренса и подруга Ракель перестают следить за своими словами и поддаются эмоциям, из-за которых уже наговорили друг другу много обидного.
Глава 47
Эдвард и Наталия действительно разругались сразу же после того, как Ракель и Терренс ушли к себе в комнату. Стоя возле дивана, они со злостью во взгляде размахивают руками, не сдерживают эмоций и не следят за тем, что говорят.
— Не беси меня, Рочестер! — со злостью во взгляде грубо восклицает Эдвард. — Если бы я знал, что ты заявишься сюда, то и близко и не подошел бы к этому дому!
— Что, облезлый щенок, понял, что герой из тебя дерьмовый и решил все рассказать? — скрестив руки на груди, презренно фыркает Наталия. — Давно пора!
— Пф, нужно мне было защищать какую-то прошмандовку! Я пытался защитить только лишь своих брата, мать и будущую невестку. А на тебя мне абсолютно плевать!
— Видно, что когда тебя пырнули ножом, до тебя так ничего и не дошло, и ты остался таким же безмозглым козлом. И продолжил строить из себя жалкого героя, надеясь получить благодарность и быть вознесенным до небес.
— Сомневаюсь, что ты стала бы реветь, если бы я сдох! Радовалась бы, наверное, что я перестану маячить у тебя перед глазами и называть тебя мерзкой проституткой. Проституткой, которая спит с другими мужиками даже тогда, когда находится с кем-то в отношениях.
— Да я сама лично грохну тебя, если мы все будет на волосок от смерти по твоей вине! — вскрикивает Наталия, резко размахивая руками. — Вот до чего довело твое желание стать героем с мыслью, что ситуация находится под твоим контролем! И может быть, твой дядька будет благодарен мне, если я помогу ему избавиться от одной мрази, которая доставила всем столько проблем.
— Я всего лишь отстаиваю свои интересы, как человек, имеющий право на то, что принадлежит мне по праву, — скрестив руки на груди, холодно отвечает Эдвард. — И пока я живой, то ни за что не отдам и малюсенькую доли отцовского наследства.
— Ах да, конечно, наследство… — резко мотает головой Наталия. — Походу, ты и сам готов перегрызть всем глотку ради него. А мог бы спокойно позволить тому подонку подавиться со своими деньгами и компаниями и оставить его в покое.
— Дядя не имеет права ни на один цент, который должен достаться мне! — уверенно заявляет Эдвард. — Я не позволю этой мрази пользоваться чужим. И заберу у него то, что он украл у моей семьи.
— Чтобы стать такой же тварью, как и он сам? Которая зубами вцепилась в это чертово наследство и не боится, что эта тварь может убить твоих брата, его невесту и твою мать.
— У тебя не хватит мозгов, чтобы понять некоторые вещи, — презренно хмыкает Эдвард. — Да и зачем они тебе нужны! Чтобы спать с мужиками мозги особо не нужны. Главное — задницей хорошо вертеть, да рот с руками умелыми иметь. А у тебя с этим все просто превосходно!
— Заткнись, ты, мерзкий гад, а иначе я за себя не ручаюсь, — с учащенным дыханием
