Шрифт:
Закладка:
Погруженный в такие противоречивые размышления, я провёл целый день. К моему разочарованию, ни один путник не показался на дороге за это время – дежурство было совершенно бесполезным. Утром второго дня, решив покончить с этим бессмысленным занятием, я вышел из медитативного состояния с замедленным метаболизмом, глубоко вдохнул, осмотрелся по сторонам и к своему удивлению обнаружил у ног небольшой тканевый свёрток. Я готов был поклясться, что Везунчик не оставлял его здесь, а кроме него, никто за это время не подходил ко мне. Или же я всё-таки ошибался? Может, он появился здесь ещё прошлой ночью, когда я задремал? Любопытство быстро пересилило осторожность – если неведомый даритель смог подкрасться ко мне незамеченным, ему ничего не стоило убить меня сразу – а значит, свёрток не таил угрозы.
Осторожно развернув серую ткань, я увидел внутри небольшой запечатанный свиток. Разорвав сургучную печать со странной, но смутно знакомой эмблемой, я развернул нежданный подарок. Изучение изображённых на листе рун тоже ничего не дало. Сам свиток был не из привычной шероховатой на ощупь бумаги, а из пергамента – материала, который по причине дороговизны практически перестали использовать в последние десятилетия, после появления бумажных мануфактур. Тем не менее, сам текст был явно свежим. Не найдя ответа в написанном, я ещё раз осмотрел печать с неразборчивым символом… И вдруг до меня дошло, где я уже видел нечто подобное – всё крайне походило на свитки, которые мне давал Ксардас. Для своих записей он использовал листы, оставшиеся в подземной библиотеке под его ныне разрушенной башней.
На свитке не было пометок на миртанийском, которые обычно оставляли для удобства. Привычной кодовой строки я тоже не смог опознать, однако не было сомнений, что начерченные руны таят в себе какое-то заклятье. Был лишь один способ проверить, какое именно – прочесть написанное. Несколько минут я крутил пергамент в руках, так и сяк всматриваясь в строки. Истинные руны напрямую не умел читать ни один находящийся в сознании человек. Только в состоянии транса был шанс понять, что вложил Ксардас в присланный мне подарок, но при этом я неминуемо бы активировал заклятье. Кроме того, проделывать подобное мне ещё ни разу не приходилось – это было вне канонов как магов огня, так и воды.
С сомнением, я ещё раз огляделся по сторонам. Походило на то, что ни один путник больше не забредёт в ближайшее время к Старому лагерю – все либо уже знали о случившемся, либо слишком были погружены в собственные проблемы. До назначенной встречи с друзьями оставалось ещё несколько дней, и потому, скрепя сердце, я всё же решил сыграть по правилам Ксардаса, если, конечно, отправителем письма был действительно он. Я развернул свиток, закрыл глаза и усилием воли попытался остановить непрерывный поток суетных мыслей. Удавалось это плохо – слишком много беспокойства накопилось за последние дни. То перед глазами вспыхивало искажённое злобой лицо Ворона, то появлялся пугающий образ древнего старика Дамарока, то объятый страхом взгляд убитого мной стражника. Я боролся, что есть сил, пытаясь отрешиться от всего этого, забыть, отдалиться, окунуться в успокаивающую пустоту. Лишь одному предмету я оставлял место в своей голове, лишь на одном концентрировал внимание – на развёрнутом свитке.
Казалось, что все попытки безуспешны, что нет смысла больше продолжать, однако я не сдавался, и в какой-то момент пришло понимание. Я не видел ни горящих огнём символов рун, ни каких-то ещё ярких образов. Просто я понял, что знаю, что вычерчено на пергаменте, что смысл этого так прост и ясен, что лишь слепой может не видеть его. И тогда, я впустил этот смысл в себя, наполнил безжизненные символы на пергаменте энергией, подобно тому, как давал магическую силу рунным камням. И мир исчез…
Очнулся я от падения. Это уже вошло в какую-то дурную привычку, и не сказать, что я был в восторге от такого способа приходить в себя. Животный инстинкт на этот раз спас меня от удара: в последний момент каким-то чудом я смог удержать равновесие и не растянуться на полу… На каменном полу с вычерченной на нём кроваво-красной пентаграммой. Сознание вернулось быстро, а вот понимание происходящего появилось не сразу. Полумрак помещения озарялся слабым подрагивающим светом. Осмотревшись получше, свечей или факелов я нигде не смог обнаружить. Походило на то, что природа света была магической. И тут до меня дошло…
Куда ещё могло забросить меня подаренное заклинание, как не в башню Ксардаса? Мне стоило ожидать такого поворота событий. Однако, куда же запропастился сам отступник? В поисках ответа на этот вопрос, я сначала громко крикнул:
– Эй! Есть здесь кто? Это я, Мильтен!
Как я и опасался, лишь стены ответили мне глухим, еле слышным эхом. Из комнаты для телепортации был один выход – в соседнюю полупустую комнату, где располагалась пугающая своим видом пустая железная клетка с настолько толстыми прутьями, что они бы смогли сдержать даже самого сильного зверя или орка. Здесь же была ведущая вертикально вверх приставная лестница. Это было странным, если не сказать удивительным. Зачем могло понадобиться делать такой неудобный подъём? Объяснить это можно было лишь тем, что обитатель башни (а судя по закруглённой форме стен и высокому, теряющемуся во тьме потолку, это была несомненно башня) опасался незваных гостей, которые могут нагрянуть со стороны пентаграммы, которая была превосходным ориентиром для заклинаний пространственного переноса. Телепортацию можно было осуществить и без пентаграммы, но это стало возможным только с изобретением особого заклятья пометки, которое разработал Корристо несколько лет назад. До этого момента все пользовались пентаграммами, а то и вовсе специально возведёнными каменными помостами. Своей работой мой наставник навсегда оставил след в истории человеческой магии. Я знал используемые им принципы
