Шрифт:
Закладка:
Видимо смениться успели. Они уже заметили колонну, что в их сторону шла, и лениво перебрасывались предположениями, куда их ведут. Поэтому я фактически работал в спины. Всегда бы так. Хорошо, конвой рассмотреть детально не успели, иначе бы поняли всё. Тут все всех знают. А так работал вот в таком быстром темпе. Четыре выстрела и пятый добивающий. Это не у меня рука дрогнула, это пуля кривая. Дальше наши знают, что делать, тела спрятать, оружие конвойные понесут, ну и двинут к гаражам. А я туда сразу побежал. По пути на минуту встал у входа за углом и, выбив гильзы, вставил свежие патроны. Всего пять штук в запасе осталось.
Часовой был на въезде у ворот. Пристрелив часового, наши сами его на территорию затащат и спрячут, я сам побежал к боксам. Из него вышел немец в галифе и майке с орлом на груди, вытирая руки, с удивлением смотрел на меня. Руку с оружием я спрятал за спину. Тут он видимо заметил лежавшего часового, ноги точно мог увидеть, вильнул глазами в ту сторону, открыл было рот, чтобы заорать, пуля в него и вошла. Дальше забежав в бокс, ремонтный со смотровой ямой, присел и направил ствол на двух бойцов в нашей форме. В потрёпанной красноармейской, но вполне чистой.
– Ну что, господа предатели. Вы тут технику всю знаете? Нужно два грузовика на ходу. Покажете, живы останетесь, нет, пристрелю как собак.
Тут я заметил, как вильнул взгляд одного, тот дважды показал мне взглядом, что за машиной кто-то стоит. Чуть склонив голову вбок, я рассмотрел за задними колёсами ноги в сапогах. Немецких. Выстрелил в щиколотку и, когда немец, вскрикнув, упал, вторую добавил в голову. Готов. Хм, унтер, да ещё с полуоткрытой кобурой на поясе. Нормально.
– Так что, помогать будете? – сделав вид, что ничего не произошло, продолжил я.
– Да, – сказал тот же, что на немцев указал.
– Ну и отлично. Вылезаем, все железки в яме оставляем.
Обойдя машину, пока эти двое вылезали, отстегнул ремень у немца и снял его вместе с кобурой. Закинув ремень на плечо, конвоируя обоих технарей, а может и водителей, позволил им покопаться в кармане того немца, которому я пулю в открытый рот отправил, и достать ключи от боксов. Они и открывали боксы. Тут, заметив движение, я повернул голову и увидел женщину в обычной сельской одежде, что, прижав руки ко рту, рассматривала нас. Обоих немцев и у входа в бокс и у ворот она видела, наверняка всё поняла. Я даже сделать ничего не успел, как та шустро скрылась за углом здания, из-за которого видимо и вышла. Ну ладно, надеюсь, не выдаст. Бойцы как раз завели два ЗиСа и выгнали их, баки полные, раскрыв ворота, во двор стали проходить пленные под конвоем трёх переодетых бойцов. Я даже вздохнул с облегчением, мало ли, пока шли, могли нарваться на патруль.
– Быстрее грузимся, – стал командовать я, строй рассыпался, и все побежали к машинам. – Водители в кабины.
– Товарищи, возьмите нас собой! – упав на колени, вскрикнул тот, что на унтера указал. А вот второй молчал, только исподлобья зыркал. С виду оба русские, наш тип, славянский.
– А этот что? – опередив меня, спросил главстаршина, кивнув на второго.
– Он остаётся. Егор сам немцам сдался.
Револьвер снова дёрнулся у меня в руке от отдачи, пуля вошла второму в сердце. А оставшемуся я указал на кузов ближайшего грузовика. После этого повернулся к Евстигнееву, протягивая ремень с польским «Висом»:
– Держи, старшина, подарок. Редкий трофей.
Устроившись в кабине первой машины, только присев так, чтобы снаружи меня было не видно, лишь изредка высовывался, чтобы осмотреться, велел выезжать со двора на улицу. Двое матросов уже отнесли тело часового в бокс, скинув в смотровую яму, к остальным, и, на бегу догнав второй грузовик, забрались в кузов.
– Да не гони ты, успеваем, – притормозил я водителя. – Сейчас на перекрёстке направо.
Достав карту, я удостоверился и дальше вёл по ней, пока мы не подъехали к развалинам. От них до сих пор пожарищем тянуло.
– Меня ждать, двигатели не глушить. Топливо можно не экономить, ехать нам недалеко.
Спрыгнув с подножки на землю, я быстро осмотрелся, вдали шла парочка местных в нашу сторону, подбежал к заднему борту первой машины и велел выглянувшему настороженному Евстигнееву:
– Пару бойцов покрепче со мной, и у борта трое пусть ждут. Нужно в кузов мотоцикл поднять.
– Понял.
Из кузова выпрыгнули два матроса и побежали за мной. Из кузова второй машины выглядывал один боец, пытался понять, что происходит, почему встали. Заметив нас, удивился, но спрятался, когда я на бегу ему кулак показал, понял уже, что остановка плановая.
– Юрка, я это! – окликнул я напарника. – Быстро, грузимся и уезжаем.
Выглянул тот к моему удивлению не из сарая, а из кустов крыжовника сбоку. Хорошая маскировка, даже я не заметил его, хотя и не учил этому.
– Уф, я думал, немцы приехали. Ты пропал, долго нет, не знал уже, что думать, – подходя и отдирая от одежды репейник, сказал он.
– Ну я так и понял, – кивнул я и повернулся к матросам, что с интересом рассматривали моего бойца. – Значит так, в сарае слева под кучей мусора мой мотоцикл спрятан. Откопать и в кузов первой машины. Выполнять… Так, Юра, мои вещи где?
– Вот, всё тут, и ранец тоже.
– Хорошо, оставляй и беги к первой машине. Садишься в кабину рядом с водителем. Дорогу ему будешь показывать. Помнишь, где пост мы видели, обходили его ещё с этим чёртовым оврагом, где спины чуть не надорвали?
– Помню, конечно.
– Дорогу до поста ты и покажешь. Не доезжая, у поворота останавливаешь колонну. Дальше уже мы будем работать. Пост нужно уничтожить.
– Сделаю.
Юра убежал, а я, ухватив в охапку свои вещи, побежал к кузову второго «Захара», к первому уже подкатывали мотоцикл, борт опустили, и пять моряков готовились поднять моего двухколёсного друга в кузов. Сам я, забравшись в кузов второго, в тесноте да не в обиде, ничуть не стесняясь, прямо у заднего борта, где хлопал на ходу тент, стал переодеваться. Машины крутились по улицам, напарник должен был запомнить дорогу до выезда.
