Джексона в Конгрессе. В сорок девять лет Полк был самым молодым президентом, но тем не менее накопил значительный опыт руководства, будучи губернатором Теннесси и спикером национальной Палаты представителей. Кроме того, недавно он продемонстрировал непревзойденные политические навыки: завоевал доверие как джексоновского, так и кэлхуновского крыла Демократической партии, в последний момент добился выдвижения кандидатуры от этой партии и победил на тяжелых, близких к победе выборах.

Однако люди считали Джеймса Полка узким человеком со скучным характером, ведь он был сосредоточен на интересах своей страны и личном продвижении, не заботясь о прелестях литературы, природы или общества. Даже будучи президентом, он редко появлялся на публике. Джон Куинси Адамс, бывший профессор риторики, поставил Полку низкую оценку как оратору; он не обнаружил в нем "ни остроумия", "ни изящества речи", "ни элегантности языка", "ни великолепных экспромтов".1 Выбирая жену, Полк поинтересовался мнением Джексона;

1. Цитируется в книге Сэма Хейнса "Джеймс К. Полк" (Нью-Йорк, 1997), 18.

Старый Хикори порекомендовал ему богатую и умную Сару Чилдресс, и его последовательница приняла это предложение. Будучи очень склонной к политике, Сара заявила Джеймсу, что выйдет за него замуж, если он получит место в законодательном собрании штата. После этого она стала единственным доверенным лицом своего мужа, разделяя его карьерные цели и давая ему ценные советы. Бездетная пара сосредоточилась на политическом продвижении Джеймса. Будучи убежденной пресвитерианкой, Сара запретила в Белом доме танцы и игру в карты, но не вино, и проконтролировала установку современных газовых фонарей. Тем временем Полки тщательно обустраивали принадлежавшую им хлопковую плантацию в северной части Миссисипи, куда они планировали переехать на пенсию. Будучи президентом, Джеймс купил девятнадцать рабов для этой плантации, держа покупки в секрете, поскольку они противоречили его публичному имиджу хозяина всего нескольких наследственных семейных слуг. Купленные им люди были подростками, которых его приобретение разлучило с их родителями2.

В своей инаугурационной речи будущий президент оставался таким же неоднозначным в вопросе о тарифах, как и во время своей предвыборной кампании - периодическая двусмысленность была политическим искусством, которое Джеймс Полк понимал особенно хорошо. Затем новый президент перешел к тому, что интересовало его больше всего, - к своему видению континентальной экспансии. Вторя аргументам Роберта Уокера, он горячо поддержал аннексию Техаса, независимо от ее влияния на вопрос о рабстве. Где бы американцы ни решили поселиться, заявил Полк, федеральное правительство должно распространить на них свою защиту, и этот принцип он применил как к Техасу, так и к Орегону. Он повторил утверждение Демократической платформы: "Наше право собственности на страну Орегон ясно и неоспоримо". Это голословное утверждение пришлось по душе тем, кто находился под зонтиками, но когда текст попал за Атлантику, он произвел неприятное впечатление. "Мы считаем, что у нас тоже есть права на эту орегонскую территорию, которые ясны и неоспоримы", - ответил премьер-министр Пиль в Палате общин. Никто в то время не обратил внимания на то, что будущий президент опустил слова "вся территория" при изложении орегонской платформы своей партии, но их отсутствие могло стать соломинкой на ветру3.

Для Джеймса Нокса Полка имперская судьба Соединенных Штатов проявилась достаточно ясно. Но именно пресса, а не президентская речь, закрепила за американской общественностью термин "великая судьба". Летом 1845 года один из самых популярных американских журналов, New

2. Уильям Дюсинберр, Президент-рабовладелец: The Double Career of James Polk (New York, 2003).

3. Президентские послания, IV, 381; Hansard's Parliamentary Debates, 3rd ser., 79 (April 1845): 199; David Pletcher, Diplomacy of Annexation (Columbia, Mo., 1973), 236-41.

Джексоновское демократическое обозрение", издававшееся в Йорке, рассматривало техасский вопрос. Аннексия все еще ожидала ратификации всенародным голосованием техасцев; в Соединенных Штатах общественное мнение оставалось разделенным. Тем не менее, утверждало "Обозрение", "настало время прекратить сопротивление аннексии Техаса". Присоединение Техаса к Союзу представляло собой "исполнение нашей явной судьбы - охватить весь континент, отведенный Провидением для свободного развития наших ежегодно умножающихся миллионов".4 Статья, как и многие статьи в журналистике XIX века, оказалась без подписи, но историки долгое время считали, что ее автором был ревностный редактор Democratic Review Джон Л. О'Салливан. Однако недавно было выдвинуто предположение, что эссе написала ярая экспансионистка Джейн Сторм, профессиональная политическая журналистка, которая часто писала для этого и других периодических изданий, анонимно или под гендерно-нейтральным псевдонимом К. Монтгомери.5 Кто бы ни придумал его, фраза "manifest destiny" вошла в американский язык, иллюстрируя силу прессы захватить народное воображение лозунгом в эпоху революции коммуникаций.

Термин "Manifest destiny" служил одновременно ярлыком и оправданием политики, которую в противном случае можно было бы назвать просто американским экспансионизмом или империализмом. Эта политика была пронизана предположением о превосходстве белой расы. Американским политикам никогда не приходило в голову всерьез рассматривать претензии небелых или смешанных по расовому составу обществ на территориальную целостность. Американцы времен антибеллумов не стеснялись называть свои континентальные владения "империей". Томас Джефферсон рассчитывал создать "империю свободы", которая включала бы Кубу и Канаду. Он ожидал, что в этой империи у белых семейных фермерских хозяйств будет возможность расширяться на протяжении многих поколений, а экономическая основа идеальной республики Джефферсона будет сохранена от исторического вырождения. Старый Хикори сам проводил связь между демократией Америки и имперской экспансией - "расширением территории свободы", как он выражался.6 "Молодой Хикори" утверждал, что экспансия фактически гарантирует национальное существование Америки. "По мере расширения наших границ и распространения сельскохозяйственного населения на большой площади" союз штатов укреплялся. "Если бы наше нынешнее население ограничивалось сравнительно узкими пределами

4. "Аннексия", Демократическое обозрение 17 (июль 1845 г.): 5.

5. Linda Hudson, Mistress of Manifest Destiny (Austin, Tex., 2001), 60-62. Эта атрибуция подвергается сомнению Робертом Сэмпсоном, Джон Л. О'Салливан и его время (Кент, Огайо, 2003), 244-45.

6. Томас Джефферсон - Джеймсу Мэдисону, 27 апреля 1809 г., Writings of Thomas Jefferson, ed. Andrew Lipscomb (Washington, 1905), XII, 274-77; Andrew Jackson to Aaron V. Brown, Feb. 9, 1843, in Correspondence of AJ, VI, 201.

В первоначальных тринадцати штатах, - предупреждал будущий президент, - американские институты могут оказаться "под большей угрозой свержения". Признавая ключевую роль прессы в создании поддержки территориальной экспансии, Полк заменил газету Фрэнсиса Блэра "Вашингтон Глоб", которая служила Джексону и Ван Бюрену, на новую газету администрации, "Вашингтон Юнион", которую редактировал Томас Ричи, более восторженный империалист.7

Национальные устремления к империи вполне уживались с определенными представлениями об американском милленаризме. Как писал в 1846 году поэт из Южной Каролины Уильям Гилмор Симмс:

Мы лишь следуем своей судьбе,

Как и древние израильтяне - и стремились,

Не сознавая, что мы работаем у Его колена.

Только благодаря Ему мы торжествуем, пока живем.8

Если на Америку возложена божественная миссия - быть маяком свободы и