Я и Мичи тоже ждали.

В тишине дворца мне постоянно слышался смех Эйлен, звонкий и жизнерадостный, он будто проносился в сводах зала и напоминал о себе. А может, так просто казалось.

И вдруг за дверьми зала послышалась музыка.

Такая странная мелодия, будто кто-то дёргал одну единственную струну, и та звенела на разные тона, то тихо, то громко.

Император поднялся с трона, весь бледный. Он переглянулся с Фергасом в ужасе и неверии.

— Это звук лютни богини Неба Ковентины.

Они оба опустись на колени и склонили рогатые головы, а вместе с ними — и мальчик Нуто, и вся охрана, что была в зале.

А музыка всё приближалась, становясь громче, настойчивее и болезненнее. От этих звуков у меня мурашки поползли по спине. Двери зала задрожали, заскрипели петли. Задребезжали оконные рамы вместе с мозаикой голубого стекла. В сводах зала завыл ветер.

Музыка стала невыносимо громкой, она будто резала и била по телу.

— У тебя кровь... эй... — Мичи показал на мои уши.

У него и самого потекли капли крови из ушей. Он в панике начал вытирать их рукавом кителя.

И вот двустворчатые двери не выдержали.

Под напором ветра их сдёрнуло с петель, и, не долетев до пола, они взорвались в щепки. В зал ворвалась буря и снесла всё, что попалось ей на пути: уничтожила цветы в вазах, смела портьеры с окон, разбила статуи и даже с грохотом уронила все три трона.

Ни император, ни остальные маги даже не пошевелились, продолжая склоняться перед той, что вошла в зал вместе с ветром.

Это была воздушная ведьма Санидаг.

Эйлен всё-таки смогла возродить её.

При взгляде на это создание перехватывало дыхание. Высокая, черноволосая и полностью голая девушка. Её кожа отливала голубизной, а на голове возвышались небольшие рожки.

— Мне срочно нужно отойти... хотя бы в кусты... — еле слышно прошептал Мичи, не сводя глаз с большой груди Санидаг.

Он сглотнул и опустил взгляд, чтобы на неё не пялиться. Это всё-таки была не просто ведьма, а полубогиня, которой много сотен лет.

А вот я так и не отвёл взгляда.

Её красивое лицо имело черты Эйлен — я сразу это заметил. Будто сейчас на меня смотрела повзрослевшая дочь среднего брата императора Пачуа. Я даже вновь слышал её звонкий смех в ушах.

Буря продолжала выть под потолком, а по залу кружились обломки статуй и ваз, переломанные цветы и обрывки штор. Мои волосы трепало ветром, он будто пытался стащить меня с ног или заставить преклонить колени.

Но я и Мичи продолжали стоять.

Санидаг сделала несколько шагов по ковру зала, и пока она шла, её тело обвивали мерцающие вихри. Они одевали свою хозяйку в сверкающие синие доспехи.

Когда же она дошла до склонившегося перед ней императора, то остановилась, а затем за её спиной раскрылись белые крылья, созданные из Эфира и похожие на сотни сплетённых вихревых потоков воздуха.

Император поднял голову и с любовью посмотрел на ведьму.

— Великая Санидаг... ты пришла...

Она наклонилась и положила ладонь ему на плечо.

— Поднимись, сын владыки гор! Поднимись, глава рода Пачуа, и прими моё возвращение гордо и величественно, как и подобает воздушным магам!

Ветер, что всё это время бушевал в зале, резко стих, и обломки бесшумно легли на пол.

Император поднялся на ноги, а вместе с ним и его брат с сыном. А вот охрана так и осталась со склонёнными головами.

В этот момент в зале появился средний брат, Эмпей. Увидев Санидаг возрождённой, мужчина рухнул на колени прямо у входа и разрыдался.

Ведьма обернулась.

Её крылья взмахнули, и девушка в одно мгновение оказалась возле несчастного отца, потерявшего дочь.

— Не плачь о её смерти, сын владыки гор! — обратилась к нему ведьма. — Помни: душа твоей дочери сохранилась в моём теле. Моими глазами она смотрит на тебя. Моими ушами она слышит тебя. И моим сердцем она любит тебя, Эмпей.

Девушка прикоснулась пальцами к подбородку мужчины и заставила его поднять голову и посмотреть на себя.

Губы Эмпея задрожали.

— Эйлен... моя девочка...

Санидаг улыбнулась.

— Она освободилась от больного тела. Теперь она жива во мне и, как никогда, сильна и величественна. Гордись и не жалей об утрате, потому что ты обрёл больше, чем потерял.

Я и Мичи всё это время стояли, замерев у поваленных тронов.

И вот наконец ведьма посмотрела на нас. В моих ушах снова пронёсся далёкий смех Эйлен.

— Кто это к нам пожаловал? — очень недобро произнесла Санидаг. — Колид собственной персоной и его... хм... слуга?

— Друг и телохранитель, — быстро поправил Мичи. — Очень неплохой телохранитель, кстати.

Она скользнула взглядом по его телу, будто приметила его для себя на будущее.

— Потом проверю, насколько ты неплох, наземный маг.

— Тут смотря чего вы от меня хотите... — побледнел тот.

Её крылья опять взмахнули.

Зал обдало сильным порывом ветра, а вместе с ним перенеслась и ведьма. В одну секунду она оказалась у меня перед носом. Высокая, выше меня и Мичи на голову.

— Значит, Колиды не истреблены? И их наследник пришёл что-то требовать у нас? А не твои ли предки наслали на меня проклятие?

Я выдержал её пристальный взгляд.

— А не ты ли явилась их истреблять?

Её глаза наполнились тёмной синевой.

— У тебя есть причина ненавидеть меня, наследник Колидов. Я виновата перед твоим родом. Не спорю, моё проклятие заслуженно, но мои дети его не заслужили. Мне бы хотелось попросить прощения у Ратибора Колида и его супруги, прекрасной Камэко, хоть я их никогда и не знала, а видела лишь на портретах. Но их нет в живых.

— Я сниму с тебя проклятие, если ты поможешь Колидам победить, — ответил я. — Неужели тебе не хочется отомстить Ладиславу и Сину за унижения? Твоё проклятие — это их вина, а не Колидов. Или ты забыла, что они с тобой сделали?

Я специально напомнил ей об этом, чтобы вызвать гнев.

Судя по всему, Санидаг была вспыльчива.

Тут я не ошибся. Девушка сжала кулаки от злости, в зале снова поднялась буря, завертелись осколки стёкол и каменные обломки.

— Ладислав и Син своё получат, не сомневайся! Они ведь уже здесь? Они возрождены?.. — она замолчала, глубоко вдохнула и добавила уже тише: — И Заварра тоже тут. Я чувствую. Жалкая трусиха.