– Не особенно. А его жена, эта Карла, будет жить здесь?

– Разумеется, – буркнула Эмма и отвернулась.

Вскоре она ушла, даже не попрощавшись, углубленная в какие-то свои мысли. Я залезла на кровать и достала из-под подушки утреннюю газету. На первой полосе заголовок «Девушка наследника правящей семьи, наконец, беременна! Ждем скорой свадьбы!» Далее шла совсем небольшая статья, видимо, подробности особо не разглашались. Много фотографий, странно было видеть на них ту гемозависимую, которую мой хозяин так грубо отшил на губернаторском балу. Если еще вспомнить, что она оказывается дочь этого самого губернатора, то я бы не была на месте Эммы так уверена в свадьбе. С другой стороны, она давно в этой семье, и лучше меня знает, что здесь и как. Вертела газетные страницы в руках и сама не могла понять, что чувствую. Ревности, разумеется, не было, ей просто неоткуда взяться. Но вот что-то тревожило – как представлю, что арш Параваль будет бегать между моей комнатой и спальней жены и собственного ребенка, так все внутри переворачивается от брезгливости.

Еще меня слегка настораживало какое-то едва уловимое разочарование. Разве я могу испытывать недовольство по поводу внезапного ухода хозяина? Нет, я рада, абсолютно точно рада, что не придется снова проходить через это сегодня. Но… Поцелуи арш Параваля с каждым разом нравятся все больше и больше. Точнее все меньше пугают. А без страха я начинаю распознавать и другие чувства – его нежность и терпение, мои любопытство и желание познать то, о чем пишут в книгах. И пусть! Не хочу постоянно дрожать в ужасе от одного его взгляда. В небольшой запрещенной библиотеке на чердаке моей самой любимой книгой был короткий, но очень захватывающий роман – главная героиня, обычная человеческая девушка Роза, настолько покорила сердце влиятельного гемозависимого, что он готов был ради нее на все. Разумеется, достигла этого она не только милой улыбкой и неземной красотой. Раньше мне казалось, что герои в этой книжке вытворяют абсолютно непотребные вещи, но теперь, после знакомства с соответствующей литературой, я понимаю, что Розу сложно упрекнуть в распущенности, а моего влиятельного гемозависимого все это вообще вряд ли впечатлит.

И почему Кэрридан сегодня оправдывался за ночные приключения, а про свадьбу ничего не сказал? Конечно, это было бы еще более странным, но ночь уже прошла, а брак – дело продолжительное. Да и от мысли, что буду жить рядом с Карлой мороз по коже. Она и на балу-то окинула таким взглядом, что впору просить охрану у хозяина.

Кэрридан арш Параваль

Последний месяц я провел будто в аду. Если богатые и плачут, то это был именно такой случай. Хотелось даже не плакать, а выть. На луну, на солнце, молиться всем богам, чтобы все это, наконец, закончилось. И самым ужасным было то, что я так и не смог понять, кто же мой враг. Мне не было предъявлено никаких обвинений, но официальные уведомления о ходе следствия приходили регулярно. И хотя я со своей стороны обложился юристами, записями камер, анализами и экспертизами, мне постоянно ненавязчиво напоминали, что я под присмотром и под подозрением. Кстати, на счет доказательств моей непричастности, либо умышленного вовлечения, все было не так однозначно. Мои люди не смогли получить никаких записей с камер клуба, они просто пропали. Мы перетрясли всех – от официантов и охраны, до гемозависимых собственников. Я лично участвовал в допросах и был в очень плохом настроении при этом, но все впустую. Все они клялись, что понятия не имеют, куда делось отснятое в тот вечер. Причем не только из випок, но вообще все. Даже факт своего ухода из клуба я смог косвенно подтвердить только кадрами с моим авто с ближайшей дорожной камеры. Но, разумеется, это не гарантировало, что я внутри.

Когда та же ситуация с видеонаблюдением обнаружилась и в отеле, я уже даже не удивился. Как и не удивился тому, что все сотрудники клуба и отеля, которых я смог запомнить, поначалу не давали каких-то вразумительных ответов следователю, кроме того, что я был опасен и неадекватен в тот вечер, а потом куда-то внезапно исчезали. Ощущение подставы крепло с каждым днем, чувствовал себя загнанным в ловушку, из которой не видел выхода. Тот факт, что официально я не считался подозреваемым, а, следовательно, не мог понимать, ожидает ли меня наказание, еще больше изводил.

Проблема с матримониальными планами Карлы напоминала болото ровно в такой же степени. Анализы мы до сих пор не сдали под предлогом, что это может навредить ребенку. Впрочем, даже документов о том, что она беременна, я пока также не получил. Мы продолжали обмениваться оскорблениями через смс и только. Отец просил взять себя в руки и попытаться поговорить с ней спокойно, но два трупа, которые гипотетически могут повесить на меня, не делали это возможным. Я в принципе не мог сейчас ни с кем спокойно разговаривать. Ни с кем, кроме Дэвины. Она единственная, кто помогал не сойти с ума все это время. Кажется, вопреки началу наших отношений, когда все она делала не так, и будила во мне худшие стороны, сейчас ситуация изменилась кардинально. Девчонка каким-то образом будто чувствовала, когда стоит щебетать ерунду, на которую буду лишь молча улыбаться, а когда следует притащить книги и завалить вопросами, от которых порой и у меня начинали уши гореть. Что же касается практики, тут было не все так уж радужно, но ее интерес, а порой и энтузиазм внушали оптимизм. Например, последнюю неделю она всегда встречала меня поцелуями, которые становились все более взрослыми. А я начал понимать, что проблема скорее во мне, в том, как быстро я вспыхиваю, словно мальчишка, как нетерпелив и авторитарен. Но сделать с этим я ничего бы не смог, да и пытаться не собирался.