прорисованы. У меня захватило дух от той точности, с какой художник передал наше жизненное сходство. На мгновение что-то привлекло мое внимание, и я снова посмотрела на Кьяру, а потом – на себя, но мысль ускользнула, стоило моему взгляду остановиться на платье.

Ее платье.

Я отпрянула от мольберта с колотящимся сердцем и, едва не запнувшись о столик, поспешила прочь из мастерской – прочь от себя в образе Лиллы.

– Ты в порядке? – Кинн устремился ко мне, едва я выскочила в галерею. Он оглядел меня с ног до головы, словно ожидал, что я ранена. Когда я устало кивнула, он судорожно выдохнул и спросил: – Что там произошло? Сперва оттуда вылетел Ферн, совершенно не в себе, меня даже не заметил, потом появился Глерр – весь в крови и краске, рубашка порвана, злобно на меня глянул, но ничего не сказал. А потом Кьяра… По-моему, она сама не поняла, из-за чего они подрались, – сказала что-то про платье и что ты задержишься…

После злосчастного разговора о Марене между нами с Кинном появилась какая-то отчужденность, но сейчас его серые глаза смотрели встревоженно, и смотрели они на меня. Не успела я ответить, как Кинн мягко проговорил:

– Пойдем. Тебе надо на свежий воздух.

– А как же карта?.. – слабо возразила я.

– Карта никуда не денется, завтра продолжим.

Мы молча покинули Оранжерею, и я была благодарна Кинну за возможность просто побыть рядом, ничего не объясняя. Утро в Квартале стояло тихое, теплое, и через какое-то время я нашла в себе силы рассказать о Лилле.

– …Тайли почти мне сказала, но в последний момент передумала. Может, решила, что раз никто мне ничего не говорит, так и не стоит.

– Сказала что?

– Что я похожа на Лиллу.

Я почувствовала его взгляд, но сделала вид, что рассматриваю лепнину на ближайшем здании. Не спуская глаз с разноцветных домов – иначе мне не хватило бы духа, – я рассказала о том, что произошло в мастерской. Не знаю, какой я ожидала реакции, только не этой – Кинн вдруг преградил мне путь.

Он выглядел рассерженным: брови нахмурены, губы плотно сжаты, – но я поняла, что злится он не на меня. Он немного помолчал, словно подбирая слова, а потом произнес с неожиданным жаром:

– Ведь я тебе уже говорил: ты – это ты. Какая разница, похожа ты на кого-то или нет? Это не меняет того, что… – Он резко оборвал фразу и отвернулся, переполненный эмоциями, а у меня словно азонитовая глыба упала с плеч.

«Ты – это ты». Такие простые слова, но именно их мне не хватало.

Я прошептала:

– Спасибо.

Кинн снова пошел рядом и искоса взглянул на меня:

– Ты думаешь, это была случайность, с платьем?

Я покачала головой.

– Не знаю… Не знаю… Глерр казался сбитым с толку.

Но хоть я и сказала так, в душе поселилось сомнение: Глерру нравилось чувствовать власть над другими, а этот жестокий розыгрыш позволил бы ему насладиться ей сполна…

Возвратившись домой, мы перекусили, после чего Кинн достал тот листок бумаги, куда он выписал отмеченные на карте названия. Чуть ниже шло два ряда букв:

в в, д, к к к к, м, н, р, с, т, ц, ь

а а а, е е е, и, о о о

Я несколько раз просмотрела весь список и уставилась на Кинна. Его глаза загорелись воодушевлением:

– Ты тоже обратила внимание?

И он написал, зачеркивая по пути использованные буквы: камень-сердце.

Как зачарованные, мы целую минуту сверлили взглядами получившееся слово.

– А дальше? – спросила я, отрываясь от листка.

Кинн с досадой выдохнул.

– А дальше что-то не складывается.

Я внимательно посмотрела на названия и нерешительно спросила:

– Буква «к» в «Кедмар» – а что, если она должна остаться заглавной? Тогда «Камень-сердце» – это начало фразы.

Постучав острием карандаша по бумаге, Кинн вдруг написал: Камень-сердце в таи…к…

– Камень-сердце в тайнике?

– Похоже на то. Но… – он нахмурился, – я уверен, что нашел все отмеченные на карте слова, и тогда букв не хватает. Да и зачем отцу писать эту фразу? Я ведь и так знаю, где камень. А без точных координат никому другому эта фраза ничего не даст. Разве что… – Кинн замер, а потом медленно поднял на меня взгляд. – Разве что он и их зашифровал в карте. Надо проверить.

Было видно, что эта идея целиком захватила его, и я не осмелилась спросить, почему Ронс Террен не открыл местоположение тайника альвионским Карателям, предпочтя попасть в Квартал Теней, но при этом указал его на карте, которую вряд ли когда-то найдут.

Некоторые вопросы человек должен задать себе сам.

Вернувшись в свою комнату, я уже хотела лечь спать, когда в дверь постучали. Уверенная, что это Кьяра, я накинула на сорочку легкий капот и, торопливо его застегнув, открыла. На пороге стоял бледный Нейт. Он с ходу спросил:

– Это правда? То, что рассказал Кинн? Глерр… – Тут он заметил, как я одета, и смущенно пробормотал: – Прости, я не…

Он отвернулся, намереваясь уйти, но вид у него был такой потерянный, что я остановила его:

– Подожди.

Юноша нерешительно замер, а я, плотнее запахнув капот, набросила на плечи широкий платок. Мне не хотелось заново переживать всю сцену в мастерской, но Нейт имел право знать.

Он слушал молча, склонив голову и плотно сжав губы, и только когда я замолчала, поднял на меня полные боли глаза и тихо спросил:

– Какое это было платье?

Когда я его описала, лицо Нейта скривилось и он сказал дрожащим голосом:

– Она никогда не любила наряжаться. Это платье… я подарил ей на день рождения… Я настоял…

Он замолчал и ушел в себя, словно позабыв обо мне. А я стиснула концы платка в руках и быстро, чтобы не передумать, спросила:

– Насколько мы с ней похожи?

Нейт поднял голову, и взгляд его медленно прояснился.

– Немного. Скорее стрижкой и цветом волос. Да и то Ли… Лилла была огненно-рыжей. А волосы остригла, когда ей было лет тринадцать, – она могла часами возиться с растениями, но ей было и минуты жалко потратить на себя. Вы больше похожи издали, но если… если на тебе было ее платье, тогда…

Он не договорил и коснулся золотой полусферы в ухе, а меня пронзило острое чувство вины, и я пробормотала:

– Прости, я не знала…

– За что ты просишь прощения? – нахмурился он. – Тут нет ни капли твоей вины. Это всё Глерр… Пусть радуется, что меня сегодня там не было, – добавил он