Не знаю, что на меня вдруг нашло.

Нарочито бодро осматриваюсь по сторонам.

Я понимаю, что мы находимся в уже знакомом мне месте. А именно, стоим перед загородным особняком Демида.

Почему он сразу не перенес нас сюда?

Но я рада, что вначале побывала в том чудесном месте у водопада. Я словно наполнилась некой новой энергией и сейчас мне необходимо лишь сменить одежду, чтобы почувствовать себя окончательно пришедшей в себя после случая с нападением.

— Пойдем в дом, — произносит Демид, и я согласно киваю.

— Да.

Мы поднимаемся на крыльцо и входим в дом. Демид держится чуть за спиной, довольно близко. Так, что наши руки и плечи едва не соприкасаются.

Я напрягаюсь немного, но он не напирает. Не пробует схватить, прижать к себе или сделать нечто подобное. Похоже, он даже не заметил, моего странного минутного влечения к нему, чему я несказанно рада.

Мое тело постепенно снова расслабляется рядом с ним.

Я с удивлением осознаю, что в какой-то мере мне даже приятно его присутствие. Не то, чтобы я в полном восторге, но, положа руку на сердце, не совсем уж и против.

— Где все? — спрашиваю я, едва мы переступаем порог.

Желанием встречаться с компанией я не горю, но все же это предпочтительнее, чем оставаться с ним наедине.

— Уехали по делам, вернутся ближе к вечеру, — отвечает Демид.

— Ясно, — киваю я и сглатываю, вдруг кожей ощущая на себе его тяжелый сканирующий взгляд.

Когда я смотрю на него, то вроде как создается впечатление, что я не очень-то его интересую, но стоит отвернуться…

Нет, все же мне рано расслабляться.

— Ясно, — повторяю я снова, покрываясь мурашками только от одного предположения, о чем он может думать.

И тут же добавляю.

— Мне нужно переодеться, так что я в комнату.

— А потом?

Неужели сейчас он начнет намекать на что-то такое…

— Потом?

Я все же поднимаю на него глаза и тут же жалею. Темные и внимательные. Засасывающие в глубину омуты.

— Предлагаю пообедать вместе, — говорит Демид и мне кажется, что его голос звучит глухо. Как будто ему тяжело вот так стоять здесь и вести светские беседы. Он словно натянутая пружина, которая вот-вот сорвется, и тогда… я даже не знаю, что тогда будет.

Что это значит? Почему он так напряжен?

— Хорошо, — произношу неуверенно.

А что, если он такой из-за возможного вторжения незваных гостей? Например, боится, что Сафрон с Кристианом придут сюда за мной?

Эти мысли одолевают меня все время, пока переодеваюсь. Хорошо, что я сбежала без вещей и теперь мне, по крайней мере, есть, что надеть. Свежее белье, джинсы, просторная футболка.

Хотя и тут бы Демид что-нибудь придумал, я уверена в этом. Он такой… кажется, что найдет выход буквально из любой ситуации. Причем сделает это с такой непринужденной легкостью и спокойствием, что остается только позавидовать.

Мне не нравится, что мысли мои снова крутятся вокруг Демида, но я никак не могу их прогнать, как ни стараюсь.

Это порядком раздражает, а потому в столовую я влетаю немного на взводе.

Осматриваюсь и замечаю Демида, сидящим на высоком стуле у барной стойки. В руках у него бокал с янтарно-коричневой жидкостью.

Хм, может и мне выпить, чтобы снять, наконец, напряжение?

Я подхожу к Демиду и облокачиваюсь о стойку.

— Что пьешь?

Он кивает на одну из трех бутылок, стоящих тут же.

— Виски? — читаю на этикетке, — я бы тоже не отказалась от бокала, нальешь?

— Нет.

— Почему? Тебе жалко?

Он отрывается от стула и идет за бокалом. Потом открывает бутылку, наливает буквально пару глотков и протягивает бокал мне.

— Держи.

— Спасибо.

Мне хочется добавить что-нибудь едкое, но я боюсь, что он может расценить это как кокетство с моей стороны. Поэтому я ничего больше не говорю. Беру бокал, стараясь по минимуму соприкоснуться с ним пальцами, и делаю большой глоток.

Горло нещадно обжигает, и я едва не закашливаюсь. Тяжело дышу и поскорее делаю новый глоток.

— Ульяна, ты где? Почему ты не отвечаешь, черт тебя дери!!!

Голос Сафрона просто-таки врезается в мозг, а следом за ним сразу же бьет молотком другой голос, цепкий и скрипучий.

«Мировое господство. Вот что интересует меня больше всего. Они черви у меня под ногами, я их царь и бог. Вставай и иди, выполняй, что должен. Не останавливайся. Сметай все на своем пути».

«Ульяна, ты где? Почему ты не отвечаешь? Ты снова с ним? Не верь ему. Не верь. Не верь».

«В этой шахматной партии будет один победитель. И этот победитель — я».

— Ульяна.

Демид подходит вплотную и голоса в моей голове мгновенно выключаются. Словно по щелчку тумблера.

— Что с тобой.

— Все в порядке.

— Да?

Демид снова присаживается на барный стул, а я кошусь на бокал.

Водопад полностью излечил меня от посторонних голосов, но стоило только выпить немного алкоголя, и вот они опять появились. Сафрон пытается связаться. Слава богу с ним все хорошо. Но все же мне не сильно комфортно оттого, что он начал будоражить мысли в моей голове. Еще этот противный Кощей. Если бы я знала, что так получится… Хотя, нет, тут я не жалею.

— Я накрыл на стол, — сообщает Демид.

— Да?

Я поворачиваюсь к столу и вижу, что Демид не соврал.

— Здорово.

— Тогда садись.

Он подходит и прикасается пальцами к моей спине, придав тем самым значительного ускорения.

За едой мы все больше молчим. Мне хочется расспросить, наконец, про ритуал, но меня снова одолевают голоса.

Вначале я призываю Сафрона не психовать, разумеется мысленно, чтобы Демид ничего не понял. Но дед не собирается успокаиваться. Хочет, чтобы я снова переместилась к нему и Кристиану, причем сделала это как можно скорее.

«Как ты не понимаешь, он использует тебя. Запудрит тебе мозги и заберет все твои силы… Ульяна… Ульяна, одумайся, пока не поздно…»

Да еще эти бесконечные замашки мирового правителя, которые вообще-то принадлежат не мне.

Чем громче они звучат в моей голове, тем непринужденнее я улыбаюсь Демиду.

— А теперь расскажи мне, что с тобой происходит, — раздается негромкое прямо над ухом сразу после того, как откладываю в сторону вымытую тарелку.

В момент, когда мне кажется, что Демид слишком уж пристально на меня смотрит и что его не обманывают мои ужимки, я вскакиваю со словами, что мне нужно вымыть посуду, и рвусь к раковине.

И вот теперь…

Я резко разворачиваюсь, но Демид облокачивает руки о