class="p1">В квартале под ногами хрустит военный мусор — куски оконных рам, осколки, гильзы, какая-то декоративная обшивка и вездесущий утеплитель. А девятиэтажки — самые обычные, такими застроен весь Мариуполь. Вот только взять эти здания было мудрено. Я спотыкаюсь о толстый бельевой трос, растянутый поперек улицы. Как ни странно, это символ мужества наших бойцов.

Помню, как один из батальонных завхозов рассказывал мне, как прочесывал все небогатые магазины в округе, пытаясь найти нормальную веревку. Зачем? В одной из девятиэтажек 22 дня в полном окружении сражалась так называемая «группа Люгера», два десятка бойцов батальона «Восток». «Азовцы» по стандартной тактике пропустили их в глубь квартала и отрезали от своих, надеясь постепенно выбить разведчиков или заставить их сдаться, когда закончатся боеприпасы. С ходу разблокировать ребят не удалось — потеряли БТР: он потом много дней стоял посередине Таганрогского шоссе. Но самое главное, потеряли ребят из деблокирующей группы. Один из парней весь световой день пролежал в чистом поле, в неглубокой воронке от 120-мм минометной мины. К нему прилетал наш коптер, и боец аккуратно помахал оператору рукой и утром вышел к своим.

С заблокированной группой все было сложнее. Почти сутки ребята из авиаразведки «Востока» с помощью квадрокоптера забрасывали окруженным бойцам трос — первую «дорогу жизни». А потом в девятиэтажку в пустых пятилитровых бутылях по воздуху поползли гранаты, патроны, продукты, газ для горелки, вода и лекарства, батареи для рации. В ответ разведчики присылали трогательные записки на кусках обоев. Командир батальона «Восток» собрал эти послания и сохранил: «Для истории». Иногда, «азовцы» пытались штурмовать здание, и наши ставили заградительный огонь, осколки рвали «дорогу жизни», наши заводили новый трос, а бандеровцы включали РЭБ и пытались отжать батальонный квадрокоптер…

Буквально несколько дней назад «группу Люгера» разблокировали и вывели, а дома освободили и зачистили. Теперь в квартале можно передвигаться, не пригибаясь, не прижимаясь к стенкам. Разведчик Роман показывает мне, как он выразился, «чудо войны»:

— Видишь, на предпоследнем этаже, на кухне, стоят стол, стулья и кастрюлька? Приходи и усаживайся…

Внешней стены у дома нет, и совершенно непонятно, как уцелел этот простецкий кухонный быт. Роман мне показывает на черные зияющие провалы межквартирных коридоров, уходящих в глубь здания:

— Мы почему ребят разблокировать не могли и взять соседние «девятины» не получалось? Как начинался обстрел, фашики сразу же отходили в эти коридоры, и получалось, их снаружи прикрывали сразу три-четыре стенки…

Квартал взяли, лишь положив в него десяток корректируемых снарядов «Краснополье», точечно выбив все огневые гнезда. «Азов» откатился на другой рубеж, оставив после себя трупы.

ЧУДО И МУЛЬТИКИ

Еще за несколько дней до начала спецоперации, принимая меня в батальон вольноопределяющимся, командир «Востока» выставил мне условие: «Под ногами у воюющих не путаться». Я согласился и «не путался». Понимал, что сидеть у ног бойца, стреляющего в окно, так, чтобы тебе за шиворот сыпались горячие гильзы, — это, конечно, здорово. Но читателю, который пытается через тебя понять происходящее в Мариуполе, такие «боевые сюжеты» не дают никакой информации. Мне и читателям нужны были истории.

Поэтому этим утром, еще по темноте, меня подняли со словами: «Хотел историй?»

Оказывается, несколько часов назад бойцы «Востока», осматривая освобожденные дома, обнаружили в одной из девятиэтажек семью, которая прожила весь месяц боев в своей квартире на первом этаже: отец Вячеслав, мать Наталья и девятилетняя дочка Арина. Чуть позже к этой семье присоединилась соседка Марина со взрослой дочерью. Марина жила на пятом этаже, пока ее не ранило. Пуля вошла ей в грудь так удачно, не задев ни легких, ни сердца, ни костей, что врачи батальона только развели руками — «чудо». Единственный след: Марина очень бледная, прямо серая и иногда морщится от какой-то внутренней боли. После ранения Марина с дочкой переехали на первый этаж: последние жители подъезда собрались вместе. В подвал они не спускались, все обстрелы пережидали в простенках у лифта и в коридоре подъезда. Спали все вместе, застелив одеялами полы в большой комнате — «так не страшно».

Тысячи раз в Донбассе я замечал, как городские, атомизирован-ные жители-индивидуалисты в экстремальных условиях мгновенно образуют общины. Чужие люди становятся названными родственниками — так проще выжить. Хотя «проще» — не точное слово, только ТАК можно выжить.

Для этой общины у нас были хорошие новости. Все собрались на кухне, чтобы их услышать. Для начала командир «Востока» Александр Ходаковский выложил на стол еду и обрадовал собравшихся:

— У нас рядышком будет пункт связи с генератором, закинем вам кабель. Планшеты зарядите, мультики ребенку включите.

При слове «мультики» Арина радостно вскинулась и подергала Наташу за рукав: «Мама! Мультики!» При этом дом буквально трясся от разрывов снарядов, бетонная плита под ногами вибрировала, но ребенок не обращал на это никакого внимания…

«СИДЕЛИ, ДНИ СЧИТАЛИ»

Наши зачищали соседние кварталы, война уходила все дальше и дальше от многострадальной многоэтажки на улице Таганрогской. И можно было попробовать вспомнить недавнее прошлое. Спрашиваю:

— Что здесь было, когда стоял «Азов»?

Вячеслав, оказывается, очень внимательно наблюдал за боевыми действиями в своем дворе:

— Они заселились в квартиры в шахматном порядке. Устраивали там склады. Я заблокировал железную дверь нашего подъезда, тогда «азовцы» забрались на второй этаж по решеткам на окнах. Потом мы слышим шаги возле нашей квартиры, у всех начинается мандраж… У девочек моих вообще речь отнялась, когда они кувалдой начали выбивать тамбурные двери. Мы не открываем. Я слышу, говорят нам: «Мы знаем, что вы здесь». Они поняли, у нас на лестнице мангал стоял, мы на нем готовили. Мы решили открыть, из автомата бы лупанули по замкам, они так открывали двери…

Вячеслав замечает, что пришельцы были экипированы очень хорошо, с опознавательными знаками — синей лентой на рукаве. Тут очень эмоционально начинает рассказывать Наташа:

— Мы у них попросили помощи, Марина уже была ранена. Они ее осмотрели, связались по рации, а им сказали — пусть уходят.

Но мои собеседники не ушли, а потом уже было поздно бежать. Вячеслав рассказывает и показывает через последнее стекло в окне:

— Вон там была позиция танка, выезжал, шмалял, пламя — метра три! Не знаю, может, в танке меня заметили? Он отстрелялся и дуло развернул на меня, я спрятался в тамбур.

Наташа говорит, что из дома, который прикрывал их девятиэтажку от наступающего ополчения, «азовцы» всех людей согнали в подвал:

— Какой-то мужчина начал кричать. Может, с ума сошел, может, паника началась, они его из автомата сразу расстреляли. Сказали: «Что за придурок?» — и убили. Его вон за детской площадкой похоронили. Все на