от Фрица и Иоськи незалежную!» Со следующей страницы как-то виновато улыбался легендарный советский летчик Кожедуб. Он попал в раздел «Украина в немецко-советской войне». Я долго вдумывался в это словосочетание, пытался постичь его сокровенный смысл — «немецко-советская война»! И не мог, не получалось. Мешали девять миллионов украинцев, погибших в Великую Отечественную. Не сходилось что-то.

ЛИЧНЫЙ ПОДАРОК ЗЕЛЕНСКОГО

Мы увлеченно копались в учебниках, пока не услышали, как за дверью стали отодвигать матрас с котенком и в читальный зал ворвалась встревоженная библиотекарь Наташа. Кто-то сообщил ей, что вооруженные люди грабят библиотеку. Разумом Наташа понимала, что люди, грабящие библиотеку, не могут быть совсем уж плохими. А когда женщина узнала, что нам нужно посмотреть на «бандеровские книги», совершенно успокоилась. Но предупредила строго:

— Мне нужно составить ведомость для списания. Художественную литературу могу и так отдать, ее все равно никто не читает…

Немного поговорили о детях и мобильниках, в которых они теперь живут. Историей не интересуются. Любопытно, что, по словам Наташи, этот поселок основал ее прапрапрадед Иосиф Гладкий, из беглых староверов, ушедших не в леса, а в дикую степь. Он и построил здесь хутор Гладкий. Не было оснований Наташе не верить, поэтому ее слова получили особый вес. В историческом контексте. И я спросил библиотекаря:

— О будущем думали?

Наташа прямо завибрировала:

— Конечно! У меня сын растет, будущий хирург. Военным врачом будет, наверное…

Я не согласился категорически:

— Почему? Конфликт закончится. И вот эти книги окончательно станут ненужными, все поменяется.

— Скорее бы. Света нет, газа нет. Последнюю зарплату в марте уже не заплатили, еды купить не можем. Мой отец, он инвалид, всю жизнь служил в Советской армии, ракетчиком, последнюю пенсию тоже не уже получил. Но он уже перерегистрировался как пенсионер, надеюсь, Россия его не обидит.

— Украина вернется?

Наташа как-то сжалась от этого вопроса:

— Мы не хотим, чтобы возвращалась Украина. Мы хотим как раньше, при Советском Союзе. Я Москву не видела, вообще можно будет ездить по другим городам и не бояться ничего!

На прощание Наташа вынесла нам три шикарные книги комиксов «Противостояние. Красный террор». И пояснила:

— Личный подарок Зеленского каждой украинской школе.

Графика была просто потрясающей. Содержание — по всем канонам шизофренически-инфантильной «марвеловской вселенной». Супергерой с чубом, в шароварах и гуцульской душегрейке был вооружен секирой, украшенной рунами. И лихо побивал ею комиссаров в буденовках с красными звездами. За то, что комиссары эти жгли огнеметами украинские хаты. Причем все комиссары и красная солдатня были с подчеркнуто дегенеративными лицами, но говорили по-русски (я сначала даже обрадовался), а все прочие громадяне — строго на державной мове. Для непонятливых. Сразу видно, кто у нас гад и злодей.

— Вы не поверите, — удивила нас Наташа-библиотекарь, — эти книги никто не читал. Историю и «Защиту отчизны» читали, это обязательные предметы. А вот эти — нет.

Действительно, страницы у комиксов были слипшимися, еще из типографии. Наташа не сказала, но я предположил — она эти подарки Зеленского просто засунула куда подальше, куда не доберется даже самый любопытный ребенок. Спасла чьи-то детские души. А это уже немало в такие злые времена…

28 марта 2022 года

ДЕСЯТКИ МОГИЛ В КАЖДОМ ДВОРЕ И СКВЕРЕ: РЕПОРТАЖ ИЗ «МЕРТВОГО ГОРОДА»

Из Новоазовска в Мариуполь пока нет прямой дороги, навигатор упрямо показывает расстояние в 40 километров, а потом начинает сходить с ума от петель, которые мы выписываем по только что освобожденным территориям. Кричу водителю в ухо: «Эти дороги мне еще год будут сниться!», он в ответ показывает мне большой палец. Говорить в машине невозможно, глушитель мы оторвали еще в самом начале операции, когда работали на позиции минометчиков под городом. Автомастеров в Донецке нет — всех мобилизовали, запчастей тоже нет. Машины моют так: водитель оставляет автомобиль на мойке с вечера, и хорошо, если к утру, падающая от усталости, бригада мойщиков до него доберется.

Донецк продолжает вбирать в себя бегущих из Мариуполя людей, и уже пошли первые метастазы. Знакомые бойцы нашего батальона рассказали, как в увольнительной били морды в своем же дворе какой-то эвакуированной пьяни, оравшей «Слава Украине!». Разные люди выходят из дымящегося Мариуполя. Бегут вэсэ-ушники и нацбатовцы. Последние вскрыли на «Азовстали» склады со спецодеждой и стали переодеваться в новенькие робы «Метинвест».

Впрочем, эту уловку быстро раскусили. Сейчас в прифронтовой зоне, даже на неприметных проселках, возникают мобильные патрули — еще раз досматривают машины с обрывками простыней на антеннах и ручках дверей. Совсем уже в тыловых поселках везде на дорогах стоят мобилизованные резервисты с трехлинейными винтовками Мосина. Некоторые винтовки с гранеными казенниками, дореволюционные, Тульского или Сестрорецкого оружейных заводов. Знающие люди ценят их за очень точный бой. Хотя стрелять в этих местах, по сути, уже некуда.

Бульвар Шевченко, могила во дворе, одна из многих сотен могил, разбросанных по всему городу

Машин с беженцами, выезжающими из Мариуполя, стало на порядок меньше. Наметился даже обратный приток, и возникла импровизированная служба такси: возят людей и в Донецк, возят и на российскую границу, берут в гривнах, на рубли, от пяти до десяти тысяч за машину с водителем. Возле гигантского элеватора в поселке Калчик мы разъезжаемся со старой иномаркой, на крыше у нее закреплен гроб, тщательно замотанный в полиэтилен. С приходом весны и тепла Мариуполь с ужасом ждет, когда его погибшие жители начнут разлагаться. Служба эксгумации и следователи пока не добрались до города, им хватает работы в бывших прифронтовых поселках…

ЛЮДИ И НЕЛЮДИ

Утро в Мариуполе случилось хмурое, срывался дождь со снегом, а в искалеченных кварталах гулял ветер, бренчал металлом и сорванными рамами, тонко свистел в выбитых стеклах и дырах от осколков. Мы стоим на широченном газоне бульвара Шевченко, пожалуй, главного въезда в город. Здесь образовалось кладбище горожан, одно из десятка виденных. Я спрашиваю товарища, военкора Медведева:

— Ты слышишь, как поют флейты?

Пауза, Жора выдыхает:

— Я думал, это я один сошел с ума.

Пока снимаем могилы горожан, к нам подходит мужчина, и что-то в его внешнем виде наталкивает меня на мысль: учитель! Точно, учитель истории Андрей. Любопытно, что, в отличие от прошлых бесед с жителями Мариуполя, мы говорили не о том, «когда это закончится», а про мирную жизнь. Первым делом учитель спросил у нас, к кому обратиться: в его подъезде лежат два неразорвавшихся снаряда. Мы показали в сторону въезда в город, где стояла машина в цветах МЧС: мол, это их профиль. И тут