– Ах да. Это… Звучит логично, да.

– Конечно, это твои же слова, Лея! – Юрий не прекращал попыток оставаться веселым и непоколебимым, но получалось у него как никогда плохо.

– Ты веришь в них? – с искренним интересом спросила Лея.

– Мы же обсуждали это. Я верю, да, я не хочу потерять тебя. Отношения портят отношения, – ответил Юрий, пожав плечами. Ему становилось все труднее смотреть ей в глаза.

– Насколько мы честны друг с другом?

Вопрос несколько секунд висел в воздухе, пока Юрий не поддался резкому порыву и не поцеловал ее. Поцелуй не выглядел обычным выражением чувств, он казался вызовом, предостережением. Целуя Лею, Юрий хотел лишь сказать: «Вот так ты хочешь испортить наши отношения? Стоит ли оно того?»

– Чего ты хочешь от меня? – спросил Юрий, отпрянув от Леи.

Ее сердце колотилось, больше от неожиданности, чем от прилива чувств. Лея решила поставить точку в неудобной теме, которую сама же и начала:

– Хочу, чтобы мы забыли об этом и свалили все на недосып.

– Да… Ты права. Давай спать.

Произошедшая сцена вышла глупой и нелепой. Лея ругала себя за то, что затеяла ее, но иначе поступить она не могла. Отбросив все сомнения, она действительно не хотела ничего больше, чем обычной искренней дружбы, а Юрий, может и хотел чего-то, но свои желания скрывал намного лучше подруги.

Неожиданно для себя Лея уснула сразу, как только закрыла глаза. Плохой, прерывистый сон и истощение предыдущих дней дали о себе знать, а близкий человек рядом помог ей расслабиться, даже несмотря на ту неловкую сцену. Юрий еще около получаса лежал на спине и думал: о Лее, о Рамоне, о похоронном бюро, обсуждение которого заняло такой крохотный миг, что парень даже стал сомневаться, было ли оно на самом деле. Он будто взвалил всю тревогу Леи на себя и подарил ей этим несколько часов безмятежного сна. Он смог забыться только на пятнадцать минут, но все же одна бессонная ночь была меньшим из того, что Юрий мог сделать для подруги.

***

В городе Юрий пробыл совсем недолго и ранним утром понедельника улетел обратно в Москву. Он искренне переживал о ментальном здоровье Леи, но также напоминал ей, что она «сильная и со всем справится» и, оттого выглядел довольно противоречиво.

Пока Юрий был рядом, Лея думала, что ей стало лучше, однако вновь наступившее одиночество вернуло все на свои места. Лея то и дело искала причины остаться дома, она отказывалась от всех предлагаемых встреч и каждый раз переступала через себя, когда решалась сходить в магазин за продуктами. Лея пообещала Юрию, что будет есть хотя бы полтора раза в день, и позже поблагодарила друга за это. Он знал, что Лея не любит нарушать своих обещаний и воспользовался этим знанием в ее же пользу.

После того, как легенда об «отпуске» стала изживать себя, Лея начала врать всем о болезни, которая очень заразна и лучше бы остальным не рисковать и не навещать ее. Внимания окружающих людей не хватило на большой срок, люди все реже писали ей, отчасти, она и сама поспособствовала такому забвению. В глубине души Лея чувствовала обиду на это. И вроде бы все делали доброе дело, не трогали по ее же просьбе, были вежливы настолько, насколько это возможно, но разве близкий человек – это тот, кто «забывает» о тебе при первом же твоем выходе из поля зрения? Размышляя потом, с ясной головой, Лея понимала, что никто не обязан с ней возиться и что она на их месте поступила бы точно также, но пока что о ясной голове не могло идти и речи. Пока все воспринималось в штыки и не ждало пощады.

«Я просто должна это пережить», – говорила себе Лея по несколько раз за день.

***

Прошло около полутора месяцев со смерти Рамона. За это время его мать несколько раз спрашивала у Леи о местонахождении сына и всегда получала размытые ответы с заверениями Леи о том, что та ничего не знает.

«Скоро она перестанет звонить» – мысленно повторяла Лея, ругая себя за сострадание, которое до сих пор испытывала к алчной и нелюбящей, по мнению Рамона, женщине.

Апатия и желание отгородиться сменились нездоровой и местами пугающей активностью. Лея начала доводить себя до изнеможения, забивала свой день работой и спортом, возобновляла старые связи и планировала все новые и новые встречи. Юрий, которого не удавалось обвести вокруг пальца, замечал все изменения в подруге, но не мог ни на что повлиять, поэтому они оба делали вид, что он ничего не понимает и верит во все ее слова и отговорки.

Лея устроила первую, за все время пребывания в новой квартире, генеральную уборку. Она открыла настежь окна и, пока прохладный мартовский воздух постепенно наполнял комнаты, взялась за смоченную водой тряпку и начала монотонно и нудно протирать шкафы и полки от пыли. Покончив с этим, Лея приступила к стирке ковра из спальни, и тут вдруг раздался телефонный звонок.

«Ксю? Черт, придется взять».

Когда она приняла вызов, до нее донесся раздраженный голос сестры:

– Что вообще происходит, Лея?! Я знала, что слишком затянула со своим визитом, но я реально верила во все, что ты мне пыталась втереть. И вот я стою у двери твоей квартиры, а меня встречают какие-то левые люди! Ты издеваешься надо мной или как?

Лея выругалась про себя.

– Я переехала. Адрес сейчас скину. Приезжай.

Ксюша хотела что-то ответить, но Лея сбросила вызов и кинула телефон на кровать. Ее холодный поступок не был вызван ненавистью или злобой, наоборот, сейчас Лея чувствовала только стыд. Она не любила признавать своих слабостей и в порывах злости на саму себя могла обидеть ни в чем не повинного человека.

Ксюша была младше Леи на шесть лет. Родители, так и не привыкшие к своей первостепенной роли, практически сразу скинули воспитание младшей дочери на старшую. Лея водила сестру сначала в детский сад, затем в начальную школу, а позже и на занятия скрипкой, из-за которых у маленькой Ксю постоянно случались истерики. Лея даже ходила на родительские собрания, каждый раз оправдывая родителей их чрезмерной занятостью. Она стала всем для Ксюши: и мамой, и сестрой, и подругой, и человеком, на которого стоит равняться. Лее тяжело дался переезд, но со временем она поняла, что он был необходим им обеим. «Тебе нужно учиться жить самостоятельно», – сказала Лея однажды, когда Ксюша в очередной раз позвонила ей с просьбой разрешить назревающий конфликт