Какими бы ни были исследования и данные, человеческое поведение непредсказуемо, а иногда и необъяснимо, и числа не всегда абсолютно надежны. Некоторые преступники убивают, но не душат, а некоторые душат, но не убивают.

Страк заметила, что во многих из трехсот случаев удушения, которые она рассмотрела, имело место мочеиспускание или дефекация – эти действия она связала с проявлением страха пострадавших. Затем Страк проконсультировалась с врачом скорой помощи по имени Джордж Мак Клэн, который указал ей на совсем иное толкование данного вопроса. Мочеиспускания и дефекация – такие же физические функции организма, как пот или пищеварение, они происходят неосознанно, их контролирует вегетативная нервная система. Крестцовый нерв в стволе головного мозга – именно эта часть мозга прекращает функционировать последней – контролирует мышцы сфинктера. Таким образом, согласно объяснениям Мак Клэна, мочеиспускание и дефекация являются не признаками страха, но знаком того, что каждая из этих жертв была очень близка к смерти. Однако все вышеупомянутые дела были классифицированы как проступки[54].

Страк поставила для себя задачу научить всех специалистов по домашнему насилию – от полицейских до координаторов, работников приютов и юрисконсультов – распознавать признаки удушения. С середины девяностых Страк и Гвинн ездили по стране, проводя тренинги по анатомии, дознанию, ведению судебных дел и обеспечению безопасности жертв в случае удушения; согласно подсчетам Гвинн, они подготовили более пятидесяти тысяч людей. В 2011 году Страк и Гвинн содействовали учреждению Института подготовки для предотвращения удушений при помощи гранта от Управления по борьбе с насилием в отношении женщин[55]. На базе этого института, который находится в Сан-Диего, а также при содействии его сотрудников по всей стране проводятся четырехдневные семинары подготовки инструкторов при участии консультативной группы, включающей докторов, медсестер, судей, выживших потерпевших, полицейских и работников прокуратуры. По некоторым сведениям, в полицейских участках страны тематической подготовке уделяется намного меньше времени – максимум пара часов, а часто вообще нисколько.

В 2013 году Гвинн, Страк и еще несколько влиятельных фигур в сообществе по борьбе с домашним насилием внесли в Комиссию по наказаниям при Верховном Суде предложения, в которых изложили информацию об особой опасности удушения и придушения. Как следствие, Верховный Суд внес в отчет комиссии по наказаниям формулировку, которая непосредственно касалась удушения и придушения[56], и рекомендовал увеличить тюремный срок тем, кого признают виновным в совершении этих действий. Сегодня удушение считается тяжким преступлением в сорока пяти штатах[57], и, по словам Гвинн, «в каждом штате, где удушение, при содействии многопрофильной бригады медиков, рассматривается как уголовное преступление, наблюдается снижение числа убийств». Например, в промежуток между 2012-м и 2014-м годами в аризонском округе Марикопа количество убийств, связанных с домашним насилием, снизилось на 30 %[58] . Гвинн и ее коллега Дэниэл Ринкон, сержант уголовного розыска Скоттсдейла и один из сотрудников Института обучения профилактике удушения, утверждают, что в первую очередь это произошло благодаря тренингам, которые их команда проводила по стране для всех – от диспетчеров до сотрудников служб экстренного реагирования и экспертов-криминалистов – и, во-вторых, благодаря привлечению медсестер-криминалистов к осмотру жертв удушения. Округ также закупил цифровые камеры высокой четкости, которые помогают запечатлеть визуальные доказательства, такие как лопнувшие сосуды, отпечатки пальцев и другие индикаторы. До проведения такой подготовки и криминалистических экспертиз удушение становилось причиной судебного разбирательства только в 14 % случаев; сейчас эта цифра приближается к 62 %.[59] Хотя программа слишком новая, чтобы можно было выводить прямую причинную связь, окружной прокурор Марикопы Билл Монтгомери сказал мне: «Глядя на объективные данные, можно заметить, что с тех пор как мы стали уделять больше внимания случаям удушения при домашнем насилии и усовершенствовали наши навыки расследования, обвинения и привлечения к ответственности, мы наблюдаем значительное снижение количества убийств, связанных с бытовым насилием». В 2016 году, в период написания этой книги, по законодательству Кентукки, Нью-Джерси, Южной Каролины и Северной Дакоты удушение не считалось тяжким преступлением. То же верно для Огайо и Вашингтона, округ Колумбия[60].

И всё же при рассмотрении любого дела необходимо распознавать и диагностировать удушение и поражение головного мозга. Сильвия Велла написала диссертацию об удушении; она помнит одну из участвовавших в ее исследовании женщин двадцати семи – двадцати девяти лет, на шее и ухе которой были замечены настолько крупные кровоизлияния, что Велла немедленно отправила пострадавшую в отделение скорой помощи, где у нее при осмотре обнаружили рассеченную сонную артерию. Женщина позвонила Велле из больницы и сообщила, что ее поместили в охраняемую палату под чужим именем. «Никто не знает, почему у нее не случился инсульт, – говорит Велла, – врачей поразило, что эта женщина смогла выжить».

И если удушение достаточно хорошо описано в медицинской литературе, то на черепно-мозговые травмы (ЧМТ) сообщество по предотвращению домашнего насилия обратило должное внимание только сейчас. Большинству жертв домашнего насилия, при обследовании которых замечают признаки ЧМТ, не ставят официального диагноза, отчасти потому, что у них редко выявляют видимые повреждения, и потому в отделениях скорой помощи обычно не делают компьютерную томографию (КТ)[61]. «Если в отделение [скорой помощи] поступает ребенок со спортивной травмой или жертва автомобильной аварии, пациент с постконкуссивным синдромом, мы отлично знаем, что делать», – говорит Кэмпбелл, которая также является ведущим автором исследования, рассматривающего последствия полученных в результате домашнего насилия черепно-мозговых травм для центральной нервной системы жертв. К таким симптомам относятся проблемы со зрением и слухом, судороги, звон в ушах, потеря памяти, головная боль и потеря сознания. «Но почему-то, когда речь заходит о жертвах [домашнего насилия], мы действуем менее профессионально, – рассказывает Жаклин, – мы не говорим: “Скажите, вы теряли сознание в процессе получения этих синяков? Возможно, до этого вас также душили или вы получали травмы головы?”, – так что нам надо постараться действительно следовать протоколу при осмотре подвергшихся насилию женщин».

Существует HELPS – опросник, который дается пациентам до проведения томографии с целью выявления жертв домашнего насилия с ЧМТ, но данный документ не распространен и не стандартизирован. Одри Бергин, директор правозащитной организации против домашнего насилия DOVE в больнице Норт-веста, Мэриленд, говорит, что хотя опросник HELPS не используют в их отделении скорой помощи, на их программе работает медсестра, которая просматривает истории болезни пациентов на предмет случаев домашнего насилия и выявляет события, которые, возможно, могли привести к получению ЧМТ. В одном из писем Бергин сообщила мне, что в недавнем прошлом даже ее сотрудники отмечали таких пациентов, как «трудных»[62]. Полицейские могут отклонить иск от такого человека, посчитав его пьяным, прокурор штата может счесть, что у