Шрифт:
Закладка:
Письмо и деньги получил, спасибо, Сергей Павлович! «Посредник» спрашивает, можно ли издать «Дружков» за копейку для народа? Я ответил — можно. Прав? Крепко жму руку.
Сырости не боюсь. Здесь тоже, знаете, дьявольски скверная погода.
До свидания.
83
С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ
21 или 22 августа [2 или 3 сентября] 1899, Н.-Новгород.
Дорогой Сергей Павлович!
Я думаю — ничего, что рассказ появится и тут и там. Ужасно неловко отказывать, ей-богу! А «Посреднику» тем более.
Вы опасаетесь за второй том? А что там?
Прочитал я на-днях статью Протопопова в «Р[усской] м[ысли]». Курьезный у него вкус! Хвалит стихи в «Чиже».
Ежели Вы поедете в Нижний в сентябре, то в Петербург я Вам попутчик. Но — чем скорее Вы приедете — тем лучше. Жду.
84
А. П. ЧЕХОВУ
Август, до 23 [до 4 сентября], 1899, Н.-Новгород.
Дорогой
Антон Павлович.
«Жизнь» узнала откуда-то, что Вы пишете роман, и просит Вас отдать ей оный. Я тоже прошу Вас — горячо прошу! — если Вы никому еще не обещали романа — пожалуйста, отдайте его «Жизни». Вот бы ловко было! Здорово поддержали б Вы этот журнал. В средствах «Жизнь» не стесняется — считаю нужным сказать. И если Вы ничего против журнала не имеете — пожалуйста, телеграфируйте, что отдаете ему. Можно?
Переехал я из Василя в Нижний, где занимаюсь изучением ярмарочных кабаков. Кашляю. Видел на-днях Гиляровского, — ну, фигура! Понравился он мне, хотя в нем есть много крикливого хвастовства. Видел Короленко вчера — сильно испортил его Петербург! В конце сентября я — к Вам в Ялту ненадолго.
Очень прошу Вас, Антон Павлович, насчет «Жизни». А еще прошу — пожалуйста, почитайте «Фому». Я приеду и кое о чем спрошу Вас по поводу его, — можно?
Тимковский прожил со мной все лето. Знаете — во всем, что Вы сказали о нем, Вы убийственно правы. Я ненавижу Тимковского, очень жалею его, и — удивляюсь, как это Среди» и Ярцев, люди довольно чуткие, признали живую душу в человеке, сплошь пропитанном кислым самолюбием?!
Как здоровье?
Крепко жму руку.
Жду ответа насчет «Жизни».
85
А. П. ЧЕХОВУ
26 или 28 августа [7 или 9 сентября] 1899, Н.-Новгород.
Дорогой Антон Павлович!
Сейчас прочитал в «Жизни» статью Соловьева о Вас. Недоволен, хотя по адресу Михайловского он дельно говорит. Недурно о «Дяде Ване», но все это не то, что надо. Затем Соловьев не прав там, где говорит о Вашем счастье. В общем — он легковесен.
Антон Павлович! Разрешите мне посвятить Вам «Фому» в отдельном издании? Если это будет Вам приятно — разрешите, пожалуйста. Не будет — так и скажите — не надо. Я не самолюбив, и Ваш отказ отнюдь не обидит меня. Ответьте поскорее, очень прошу. Говоря по совести — сорвался с Фомой. Но вышло так, как я хотел в одном: Фомой я загородил Маякина, и цензура не тронула его. А сам Фома — тускл. И много лишнего в этой повести. Видно, ничего не напишу я так стройно и красиво, как «Старуху Изергиль» написал.
Гиляровский прислал мне книжку стиков, и мне странно было видеть, что она такая тоненькая. Стихи хуже автора. Он пишет мне и так славно, чорт! В Москве зайду к нему и напьюсь с ним вплоть до райских видений. В Москву хочу попасть так, чтоб увидать «Чайку» или «Дядю Ваню». Написал Гиляровок[ому], который должен все знать и все уметь, чтоб он мне устроил все это — известил бы, когда будет поставлено то или другое, и достал бы место.
Еду в Питер в сентябре, везу больную тещу в клинику и одного мальчика к Штиглицу. Сам — здорово кашляю. «Фому» дописал и очень рад.
Если увидите Средина или Ярцева, кланяйтесь. Кстати — обругайте их. Что они, точно мертвые? Думаю, что в Ялту попаду в конце сентября, если кашель не усилится и не погонят меня раньше. В глубине души я — за кашель, ибо в Питер ехать не хочется. Хоть Вы и хвалите его, но я все-таки скверно о нем думаю. Небо там страдает водянкой, люди — самомнением, а литераторы и тем и другим вместе. Сколько там литераторов? Я думаю — тысяч 50. Остальные люди — или министры, или чухонцы. Все женщины — врачи, курсистки и вообще — ученые. Когда петербургскую женщину укусит муха — то она, муха, тотчас же умирает от скуки. Все это — страшно мне.
А видеть Вас очень хочется. И потом нужно поговорить с Вами по поводу одного дела. Всячески нужно в Ялту. Здесь с 20-го июля наступила осень, льют дожди, дует ветер, грязно, холодно. Скучно! На-днях я развлекался тем, что ходил к одной хорошенькой барыне. Она — дантистка. Она мне зубы рвала, а я ей ручки целовал. Ужасно ловко целовать ручки у дантисток! Вы попробуйте-ка! Но — это дорого стоит: она и зубы повырывает, да еще деньгами поцелуй возьмет. Я лишился трех зубов и больше не могу.
До свидания!
Как здоровье? Отвечайте скорее.
86
В. С. МИРОЛЮБОВУ
29 августа [10 сентября] 1899, Н.-Новгород.
Я обещаний своих не забываю. Рассказ, а может — Два, — пришлю к половине сентября или привезу сам.
Баронессу — и всех других, кому нужен, — ублаготворю. Усы? И насчет усов озабочусь.
Дороватовский еще не был, хотя сегодня 29-е. «Фому» будет издавать «Жизнь» — это уже устроено.
Да, я обещаний своих, не забываю. А вот ты, Виктор Сергеевич, забывчив стал. Я письмо писал тебе не ради слов, а по душе, и надо бы мне на него ответить. Следовало хоть бы за 3 копейки написать: «Отвечать на письмо не буду. В. Мвролюбов». Так-то. Говорю не из самолюбия, а потому, что полагаю — мы друг для друга не только с одной стороны писатель, с другой — издатель. Или, может, только? Тогда и говорить не о чем, я в дружбу насильно не лезу. Ну, и будет об этом.
Виктор Сергеевич! Скажи, стихи Петрова — пойдут? Пришлю или привезу один его рассказик, строк в 300, из быта певчих. Хорошо! Просто, задушевно и — здорово! Талантливый он парень. Вот увидишь, как он запоет!
При сем прилагаю 5 стихов Аргунина. Стихи, право, не плохие.
