— Не надо за мной ухаживать! — чуть ли не крикнула она, но руку с перепугу отдернула.

— За столом можно и нужно за девушкой ухаживать, — проговорил Ромка тихо и спокойно. — Я за всеми поухаживаю, раз я на козырном месте, возле Оливье, сижу.

— На почетном, — исправил его Тихон.

— Извини, — удивился Ромка. — Ты прав. Так лучше будет — на почетном.

— А еще есть четные цифры. Но их нельзя дарить.

— Цифры вообще нельзя дарить.

— Цветы нельзя дарить. Два или четыре, только три и пять.

— А почему?

— Рома, положи мне уже салат, пожалуйста! — перебила его вопрос Соня довольно грубо. — Еще горячее есть. Остынет.

— Может, без горячего обойдемся? Моя тетка тоже стол накрыла.

— Ты можешь не есть, — выдала Соня, вырвав у Ромки тарелку с салатом.

— Буду, только немного…

— Ты даже не спросил, что у меня на горячее! — с вызовом выдала хозяйка.

— Я все ем… Просто я не ем много.

— За фигурой следишь? — усмехнулся Дмитрий.

— Да, дурная наследственность. А работа сидячая. И везде на машине. Почти не хожу пешком. Но разговор сейчас не обо мне же…

— А о ком? О других мы все знаем, — ухмыльнулся Дмитрий снова недобро.

— Речь о старом годе, который заканчивается на Камчатке, пора уже проводить его… Давайте ваши тарелки быстрее.

Ешьте тоже быстрее и… В машину! Там кое-кто присмиреет без папочкиной поддержки. Ромка в этом не сомневался. Это тут Сонька перед смертью надышаться-наругаться решила.

У самого есть с аппетитом не получилось. Он даже не мог понять, почему. Вроде и вкусно, вроде и не жрал с самого утра ничего, кроме кремовой розочки с тортика, а на нервах вместо аппетита заработал себе сытость пустого желудка. Прямо диагноз! Но лучше такой, чем олень! Заставил себя есть, демонстрируя принцип Ильфа и Петрова, что пищу следует тщательно пережевывать. Хотя помогал он этим не обществу, а самому себе: с обиженной хозяюшкой ему два дня под одной крышей жить. Со злюкой будет он не жить, а выживать.

— Не вкусно? — получил он от Сони в лоб, едва поднял голову от тарелки.

— Я не привык быстро есть. Днем. Обычно в бизнес-ланч приходится меньше жевать, а больше говорить. Я же сказал, что нормально я только ужинаю. Остальное на бегу да за разговорами.

— Так можешь и сейчас говорить, — усмехнулся хозяин.

И Ромка постарался не вздрогнуть: его уже это подтрунивание начало подбешивать. Нет бы спасибо сказали, а то вместо благодарности он одни камни в свой огород получает. Даже кирпичи. А кирпич означает — поворачивай обратно. Вот и нужно было уйти! Аж два раза уходил, но оба раза вернулся. Ничего — третий станет последним. Ноги его в этом гостеприимном доме больше не будет: можете, хозяева, жевать спокойно и тщательно пережевывать свои мысли, прежде чем выплевывать в лицо гостя обвинениями.

— Может быть, в другой раз, — заговаривал Ромка чужие зубы, чтобы наконец-то оказаться в привычном для себя месте: хотя бы за рулем своей машины. — Вы правы про дорогу. Раньше поедешь, быстрее доедешь. Я бы хотел, чтобы все поторопились… С едой.

— Начни с себя, — бросил ему в лицо Дмитрий. — А то действительно подумаю, что у меня дочь плохо готовит. А это не так. Может, конечно, ты забыл вкус домашней еды… Тогда понятно.

— Начал забывать. Но я уже попросил прощения. Я вас не подгоняю, просто прошу не рассиживаться.

— Давай тост тогда.

Часы торопить не пришлось — минуты бежали, как бежали. И тост стандартный, чтобы все плохое осталось в старом году. Он бы и рад не тащить багаж из старого, но в квартире полно ее вещей. Даже внутреннему голосу запретил называть свою бывшую по имени. Интересно, как долго будет больно? Он же не один брошенный.

Выпили газированный сок, посмотрели друг другу в глаза. Роман предпочитал мужские и детские. На Соньке лица не было. Чего ее так колбасит — ведь не из-за вареной же колбасы в салате?

Потом налили и осушили бокалы за Новый год: таймер на телефоне не включали, просто на часы посмотрели. Громче всех «ура» кричал, конечно же, Тихон. За сейчас и за настоящий Новый год: а то вдруг не досидит, вдруг уснет.

Ромка согласился на горячее — Соня с непроницаемым лицом бухнула ему на тарелку картошку с курицей. Куриные бедра мелко порублены: даже жевать не надо. Или мясо просто тает во рту. Не заметил, как тарелка опустела.

— Сладкое мы уже ели. Давайте поедем уже… Я вам кину сообщение, как доберемся. Мой телефон точно ловит на даче сигнал. У нас интернет там есть, если что. В общем, мы сообщим, как доберемся до места. Пошли?

Пока говорил, Ромка допятился до двери. Схватил рюкзак.

— Ничего не забыла? Вспоминай. У нас там зима, и кроме снега ничего нет. Это я про Тихона, — добавил тут же, поймав смурной Сонькин взгляд. — Тебе-то моя тетка все найдет.

— Ничего. Если что, домой поедем.

— Какие «если что» в Новый год! — усмехнулся Ромка громко. — Если что, — обратился уже к Тихону. — Завернем тебя в плед и у печки посадим.

— Главное, не в печку, — буркнул Дмитрий и начал обуваться. — Я провожу, — добавил, поймав вопросительный взгляд Ромки.

Номер забыл записать, наверное. Что ж… Он чист перед ними, как в банный день. Или хуже — сам, как банный лист, к чужим людям привязался. Сидел бы на даче, лежал бы на диване, болел бы душой, ругался с Женькой из-за того, что вырос оленем. Ведь он так собирался встретить Новый год, а теперь как встретит, непонятно вообще.

11. Зимняя (не)сказка

Никогда еще Соне не было так стыдно за отца — его, дурака, не заткнуть, но Роман мог быть умнее и не поддаваться на провокации! Но сколько бы она ни смотрела на него испепеляющим взглядом, он не мог прочитать в нем «Заткнись!» или не хотел. А ей хотелось взять сковороду с курицей и перевернуть ему прямо на голову. А отец хорош — сказала же ему, что этого Деда Мороза знакомые посоветовали. Надо же хоть чуть-чуть такта иметь с посторонним человеком, которые