— Айк, может, сделаем привал? Мы уже недалеко от города, продукты все равно есть – зачем платить за обед в таверне, если можно сейчас поесть? Тем более что дождь уже прекратился, — прервал наш разговор Джастин.

— Ты прав. Решено, останавливаемся на привал, — согласился Айк, благо, что дождь и вправду перестал, и выглянувшее солнышко стало ощутимо припекать.

Мы как раз проезжали недалеко от мелкой речушки, которой грозило высыхание, но напоить лошадей, и набрать немного воды там можно было. На ее берегу находилось полузасохшее ветвистое дерево.

Там и остановились. Лошадей пустили немного пощипать траву. Как мне объяснили, на каждой из них висит мелкий артефакт – нечто типа противоугонки. Никто, кроме хозяина, имеющего вторую часть артефакта, не сможет оседлать лошадь, и она не забредет от хозяина дальше расстояния, которое указывается заранее. Нехитрую снедь, которую мы достали из седельных сумок, Хан подогрел каким-то заклинанием. Разместились мы все на своих плащах. Можно сказать, даже с комфортом.

Всю поездку я куталась в плащ и ехала с глубоко надвинутым капюшоном. Сначала потому что замерзла, потом, спасаясь от начинавшегося дождя, затем просто перестала обращать на плащ внимание. Сейчас же я невольно поежилась от пристальных взглядов мужчин. Сначала я не поняла в чем дело и даже забеспокоилась.

— Я же говорил, что она под слоем своей краски симпатичная, а вы не верили, — прервал паузу довольный голос Хана.

И тут я вспомнила, что действительно сегодня некоторые члены команды видят меня без привычного грима. И это я, кстати говоря, зря. Незачем было показывать им свою настоящую внешность. Впрочем, не думаю, что это сыграет какую-то роль в моей жизни. Главное, перед тем как подойти близко к поместью барона, не забыть навести соответствующий марафет.

— И зачем ты так кошмарно красилась? – подал голос Джастин.

— Привычка, — отмахнулась я, не став объяснять все подробно.

Достаточно того, что мне пришлось объяснять это Айку. Захочет – расскажет остальным. Но все же я надеюсь, что не захочет.

Мы не спеша поели. Мужчины перебрасывались какими-то незначительными фразами. Я же размышляла об одном беспокоящем меня моменте.

— Айк, мне не дает покоя одна вещь. Будет лучше, если мы это утрясем сразу. Я ранее уже говорила, но хочу напомнить еще раз: постельной грелкой я быть не собираюсь. Так что если в каком-то из ваших планов предусматривается такой вариант – выкиньте его, — на всякий случай напомнила я, и выдохнула более спокойно. В конце концов, императорский дворец далеко, поэтому лучше расставить точки сразу.

— Хорошо, — лишь кивнул он.

Я не стала уточнять, что именно означает эта фраза: что он принял к сведенью мои слова или что какой-то вариант поведения они вычеркнут.

— Какая цаца, а что ж так? Для того, чтобы ты юбку задрала, нужны особые условия? Или этот барон в твоей постели уже побывал? – глумливым голоском протянул Саймон.

Я глубоко вдохнула, стремясь унять вспыхнувшую злость. Почти спокойно посмотрела на мужчину.

— Эта реплика по отношению ко мне неуместна. Я не работала в борделе. По роковому стечению обстоятельств мне пришлось быть наложницей в гареме. Я себе такую судьбу не выбирала и при первой же возможности попыталась все изменить, — недрогнувшим голосом ответила я, стойко выдержав его взгляд.

Я понимала, что от того, как я себя сейчас поведу, будут зависеть мои дальнейшие отношения с остальными спутниками. За нашей перепалкой с интересом наблюдали все.

Саймон подошел ко мне ближе. Мне пришлось смотреть на него снизу вверх, что нервировало еще больше.

— Ты могла изменить все раньше, — вполне серьезно заявил он.

— И как же? – изумилась я.

— Покончить с собой.

— Уж извини, слишком жизнь люблю. Даже такую. Да, я трусиха. И не скрываю этого. И потом, так проще всего. Сдаться, опустить руки, оборвать мучения. А ты попробуй выжить. Вопреки всему. Ненавидя и себя, и окружающих, и жизнь в целом. Но при этом понимая, что не ты давал эту жизнь – не тебе и отбирать ее. Попытайся жить со всем этим, не в силах забыть ни минуты тех кошмарных дней. Думаешь, это легче, чем просто убить себя? Ты бы смог? Это сейчас ты так говоришь. Стоя в безопасности, в кругу друзей. Ты винишь девушку, которой практически искалечили жизнь, которая рисковала весь последний год не дожить до утра, за голову которой назначена высокая цена. Винишь за то, что она не смогла себя убить. Вини, твое право. Но я все же поборюсь до конца! – под конец своей тирады я вскочила на ноги и теперь стояла почти вплотную к Саймону.

Он молча стоял и смотрел на меня, ошарашенный моей тирадой. Так же молча он подошел к своему плащу и принялся собирать свои вещи. Это стало сигналом и остальным, что нужно двигаться дальше. Больше в тот день подобная тема не поднималась. И, может мне всего лишь показалось, но Джастин стал смотреть на меня более благосклонно, чем раньше.

Ближе к вечеру мы прибыли в городок, в котором находилось поместье нашей цели. Барон Паулус Петри жил в самом центре города, возле главной площади. Мы решили снять три комнаты в таверне на окраине. Решено было, что я буду ночевать с Ханом. Нас представили как брата и сестру. Остальные также заселились в комнаты по двое. Крис должен был на следующий день с утра пройтись по рынку и послушать сплетни, что говорят об обитателях поместья, не требуется ли там прислуга и прочее.

От меня толком ничего не требовалось. Поэтому я с наслаждением приняла ванну и, даже не спустившись на ужин, с наслажденьем завалилась спать. Айк приходил меня будить, если мне это не приснилось, правда. Но я на все его попытки реагировала лишь нечленораздельным мычанием. Как в комнату вернулся Хан и принялся устраиваться спать я уже не слышала, предаваясь сну. К счастью, в эту ночь без сновидений.