— Не могу поперек слова ее идти. Сказала – иди завоевывай Ярину, вот тем и буду заниматься.

— Сидением на лекциях этого не сделать, — заметила я.

Он тяжело вздохнул и уткнулся в свою тарелку, отчего мне стало его жаль. Хороший же парень по сути. Вон сколько пар вытерпел! И не жаловался, не ныл, не зевал. Да и выглядит Макар не так плохо: его бы переодеть и прическу сменить, симпатичный молодой человек получится. Повезет его будущей жене, но себя я в этом качестве не вижу.

— Я помогу вам искать книжку! – выпалил он, решительно отставив тарелку.

Мы с Тиллем тоже бросили жевать и переглянулись друг с другом. Это же наше развлечение! То есть соревнование. Третий лишний в нем не нужен!

— Даже разработал план, — добил Макар.

— Тоже в ночи, после чтения советов по построению крепкого брака? – возмутилась я, Тилль тоже нахмурился. Хотя кто виноват в этой ситуации? Кто притащил в наш дом Тихомирова?

— Утром, когда Глаша говорила об этой книжке. Такая мудрая девушка и готовит вкусно.

Я чуть было не ляпнула «Ну и сделайте ей предложение!», но подумала, что Глаша этого ничем не заслужила. Действительно, не девица, а подарок! Ей бы образование еще получить, приодеться – отбоя от женихов не будет.

Или просто выйти в людное место с блюдом своих пирогов или сырников – уйдет оттуда с мужем, зуб даю! И у нее точно хватит «умищи», чтобы не спугнуть того артиклями или толкованиями рун.

— Я в вашей семейной идиллии себя третьим лишним чувствую, — ухмыльнулся Тилль, а я едва удержалась от того, чтобы пнуть его под столом.

— Вы, господин Лайтнер, в нашей семейной идиллии главный компонент! – ответила я. – Даже не думайте покидать нас.

— Куда ж я от вас, Ярина Вячеславовна, у нас и дом один на двоих и Глаша.

— Она моя подруга!

Макарушка вздохнул, затем веско добавил.

— Вы просто зациклились на этом доме, а у госпожи Вильхоф могли быть и другие хранилища. Она же долгие годы в университете работала, вон, портрет ее в холле висит. Вдруг она оставила книжку здесь?

— У преподавателей редко бывают личные кабинеты, — задумчиво ответил Тилль, — разве что кафедра. Вот там можно осмотреться.

— Да, неплохая идея, — согласилась я. – Договоритесь с деканом, чтобы нас пустили. Вы же так мило со всеми общаетесь.

— Но живу-то с вами, к чему эта нелепая ревность?

Желание врезать ему становилось нестерпимым. Я даже помяла в руках вилку, представляя ее воткнутой в бедро Тилля. Но тот продолжил миленько улыбаться и потягивать чай, точно тот был крепкой настойкой из дубовых бочек.

— И у меня на сегодня другие планы, — он махом допил и отодвинул стул. – Астрид была не такой дамой, которая забывает важные вещи на рабочем месте, хочу отработать более перспективные направления.

— Удачи, — почти дружелюбно ответила я. Мама всегда просила не говорить так, чтобы не сглазить, но здесь и случай подходящий.

— Да, удачи вам! – широко улыбнулся ему Макарушка, обрадованный, что мы снова остаемся вдвоем.

Но стоявший Тилль положил руку ему на плечо, затем повлек за собой:

— Идемте, развеетесь!

— Но я…

— Хватит вам, Макар Григорьевич, — Тилль потащил его куда настойчивее, — сиденьем на лекциях девицу не покорить, это Ярина верно подметила. А так хоть проветрите голову от суффиксов и артиклей.

Жилистый фей легко потащил за собой громаду Тихомирова, я же осталась за столом, в компании грязных тарелок и трех нетронутых стаканов чая. Что ж, невеликая плата за избавление от женишка, прощу в этот раз фейского прощелыгу.

Тем более его стараниями, у меня освободился большой перерыв, который можно провести с пользой. Если подумать, то Макарушка говорил правильные вещи: искать записную книжку можно не только в доме. Потому я собрала наши тарелки и стаканы на поднос, отнесла его на стойку для грязной посуды, затем поспешила к выходу, где столкнулась с госпожой Крыжевской, которая как раз царственно вплывала в столовую. За ней семенила Инга Игнатовна Скворцова, преподаватель истории магии, совсем молоденькая и щуплая, а еще какая-то блеклая, едва различимая на фоне высокой и яркой Пелагеи Игоревны.

Я поздоровалась с ними и поспешила на третий этаж к западному крылу, именно там располагалась наша кафедра древних и забытых языков. Госпожа Вильхоф когда-то трудилась на ней, могла и злосчастную книжку забыть где-то в шкафах или лаборантских. В тех убирали так редко и бестолково, что вполне могли ее пропустить.

Глава 11

Студенты потоком сновали туда-сюда, и мне приходилось лавировать в их потоке, чтобы поднять по лестнице. Недаром же наш университет – один из крупнейших в Руде. Гордиться этим сейчас не получалось, тем более мне дважды наступили на ногу и серьезно заехали локтем в бок. Но на третьем этаже я наконец смогла вздохнуть спокойно и отправилась к нужной двери.

Портреты именитых профессоров начинались на лестничной площадке и перетекали на стены коридора, я невольно притормозила и стала искать среди них бабушку Риту. Надо же, сколько раз пробегала здесь и ни разу толком не вглядывалась в изображения. Но и полутемные коридоры этому не особенно способствовали. Естественный свет сюда почти не попадал, а магические светильники разжигали к приезду комиссий. К ним же старались разогнать студентов по аудиториям, потому все портреты я видела разве что мельком.

Сейчас шла нарочито медленно, вчитывалась в таблички под тяжелыми рамами, и только благодаря им заметила госпожу Астрид Вильхоф. Неизвестный художник изобразил ее в самом цвете лет, я бы никогда не соотнесла эту статную, светловолосую даму с улыбчивой бабушкой, которую знала. Но при тщательном рассмотрении она здорово напоминала Тилля, чувствовалась одна порода. Тот же высокомерный взгляд, чуть нахмуренные брови, прямой нос.

Обычный портрет, никаких подсказок. Да и глупо было надеяться, что где-то на нем зашифрованы координаты записной книжки. Но я не сдавалась, осмотрела его еще раз, затем – соседние, и только тогда робко постучала в дверь кафедры.

Вполне возможно, что все сотрудники тоже на обеде, и я зря сюда поднималась. На стук действительно не отреагировали, я выждала для верности пару минут и уже собиралась уйти, как дверь медленно отворилась и из-за нее выглянул господин Нестеров,