Шрифт:
Закладка:
Мила, такая красивая с этой нежной улыбкой, мечтательно покивала сама себе, согласившись с собственными же доводами о том, что надо Максу позвонить в выходные и отправилась за визиткой.
А потом совершенно неожиданно появилась в дверях кухни. Кудри дыбом, в глазах целый водопад плещется, грозя затопить всю окружающую действительность, а в руках… В руках Мила держала что-то небольшое, на первый взгляд неузнаваемое, пушисто-лёгкое, перемолотое до состояния атомов…
– Бббббааа, Гавгавввврила! Он визитку съеееееел!
Клюв какаду способен дробить самую твёрдую древесину, да что там древесина… Он металлический прут клетки может перекусывать! Что такому какая-то брезгливо отброшенная птенчиком Милой бумажка? Так, на пару укусов… Гаврила рассердился на бумазейку за то, что она его Милу расстроила. Внимательно проследил, выслушал ещё! Мила сама сказала, что эта штука ей не нужна.
Не нужна бумажка? Тогда Гаврила летит к вам!
– Бабуляяяяя! Я же его тепеееерь не найдуууууу! – пароходная сирена ничто по сравнению с ревущей девицей, сообразившей, что любовь всей её жизни ходила рядом полтора месяца, а она и не виделаааааа…
Буня скомандовала:
– Полундраааа! – ну, это у людей так бы звучало, а на мявлике это скорее что-то вроде: – Мяуааайяяя!
Перевод простейший – спасайся кто может, а кто не может, прикинься тряпочкой, авось не заметят.
Кошки все дезактивировали физические тела и тенями растворились кто где.
Фокса прикинулась тряпкой под диваном, здраво рассудив, что так как кошки она не умеет и пытаться не стоит.
Гаврила, ощущая, что он что-то как-то в чём-то не прав, быстренько ретировался в свою клетку и дверь за собой запер и даже игрушкой припёр на всякий случай… Мало ли…
Елизавета Петровна сначала внучку утешала, потом пошла подальше, отсмеялась сквозь слёзы – очень уж на неё саму было похоже, только не так фатально, и вернулась на передовую.
– Мила, заканчивай вести себя словно ты собираешься пойти и упасть в обморок по причине того, что раньше ты там не была! Радость моя, ну ведь найти его можно элементарно. Максим Антонович Вяземский. Дед академик, химик, автор учебника, внук химик, работает под началом деда. Плёвое дело!
Глава 12. Гаврилотерапия
И тут Мила, только-только получившая некую надежду найти загрызенный Гаврилой контакт, вспомнила кое-что из рассказов Макса. Связались слова бабушки про деда-академика и, казалось бы, никак к ней ранее не относившийся рассказ Макса о его двоюродном брате и чести семьи Вяземских. Так ярко вспомнилось, словно Макс сейчас рядом стоял и с ней говорил:
«-Мила, этот учебник написал мой родной дед, я никак не могу вам озвучить своё мнение о нём, это будет некорректно… Скажу классный, а может, вы его терпеть не можете, скажу бррр какая пакость – честь семьи задавит!
– Вам смешно! А у нас с этим страсть как серьёзно! Вот, мой братец двоюродный может подтвердить, он едва это всё пережил.
– Семейно-академические выверты Вяземских…
– Ой, да какие там дворяне могут сравниться с научной спесью! У нас дед – академик, бабуля была академиком, отец мой профессор, мама тоже вся в науке, когда не в хозяйстве… Тётка – химик, мои родные брат с сестрой и те химики! Короче, Серёга – это мой двоюродный брат- один выбился из ровных семейных рядов. Один неправильный!»
Мила только сейчас сообразила, что если смотреть с точки зрения академического, научно-спесивого семейства, то она-то как раз их просто оскорбит! Кто она? Ветеринар? Так дед Макса из-за одной только кошки в ссылку отправил. А у неё ещё и мама из деревни, и папа, извините, фермер! Это для неё они самые-пресамые лучшие, а для спесивого академика?
Елизавета Петровна вздохнула. Глаза внучки, только-только загоревшиеся надеждой, налились слезами, хлынувшими так, словно Мила исправно работала фонтаном!
– Ну, что опять случилось?
– Всё плоооохоооо! Я ж его совсем никак не воспринимаааалааа, не вслуууушиваааалааась!
– И что?
– А теперь вспооомнииилаааа!
– Мила… – Елизавета Петровна, пригорюнившись, установила локоть на стол, на ладонь уложила подбородок, и обретя таким образом некую опору, тяжело вздохнула. Буня, сидящая рядом на соседнем стуле, сочувственно потрогала её лапой, мол, с этими котятами такие нервы нужны, такие нервы…
– Солнышко моё! Ты бы мне как-то подробнее изложила по какому поводу ты так рыдаешь. Авось, разберёмся!
– Да что тут разбираться? – зелёные глаза от рыданий казались такими яркими, что выглядели нереально. – Я ему не подхожуууу!
– Это он так сказал? – удивилась Елизавета.
– Да нет же! Не в прямую. Просто у него семья это… суперакадемическая, он сам учёный, а я?
– А ты ветеринар. И это проблема?
– Даааа! – Мила дотянулась до шкафа, где Елизавета хранила рулон бумажных полотенец, спасая его от летучего шредера-Гаврилы и оторвала приличный кусок этого ценного хозяйственного ресурса, утирая им нос и глаза.
– Мила, но ведь он, насколько я понимаю, в курсе кто ты такая.
– В курсе! Но у его двоюродного брата отец был из деревни и химик-учёный, а потом ушёл в бизнес и в семье считался изгоем, и сын его, то есть этот самый Максов двоюродный брат, тоже стал «чёрной овцой», вторым сортом. Погоди… Как Макс сказал? А! Абсолютно неправильным!
Она снова отмотала кусок бумажного полотенца, не обращая никакого внимания на чрезвычайно укоряющий взгляд Гаврилы, который разбазаривания ценных вещей на всякие глупости просто терпеть не мог.
– Если бизнесмен стал изгоем и сын его считается вторым сортом просто из-за того, что они не учёные, так, родом и занятием не вышли, то что семья Макса скажет про меня? Я вет, мама из деревни, папа – фермер!
– Ты что, собралась родителей стыдиться? – изумилась Елизавета.
– Бабуля, да ты что! – гневно выпрямилась Мила.
– А, может, жалеешь, что ветеринаром стала, животных повыкидываешь? – уточнила коварная бабушка.
– Что ты такие дикие вещи говоришь? – рассердилась Мила.
– Это ты, солнышко моё, дикими категориями рассуждаешь! Мила, погоди! Я всё поняла, про академиков и иже с ними. Да, бывают спесивые люди. Причём, спесь может возникнуть просто-таки на ровном месте. Из-за научных титулов, из-за денег, из-за титулов реальных, когда-то в семье бывших, из-за отсутствия таковых – типа пролетарская рабочая косточка и не вам буржуям чета, из-за какого-то таланта, который у человека есть, а у других нет, да
