– То есть у нас на гербе изображена совсем не змея? – хихикнули с первой парты.

– Или не совсем змея?

– Кто знает? – улыбнулся Влад. – На все – ваша фантазия. Я жду от вас интересных трактовок герба лицея.

Лекция Влада заставила меня задуматься. И иначе взглянуть на собственный сон. Мне стало страшно. Парень словно знал о том, что со мной происходит, – мои страхи, тайны и, самое главное, сны. Но в работе я написала какой-то высокохудожественный бред. Наверное, как раз потому, что голова была занята совсем иными мыслями. Я раз за разом задавала себе один и тот же вопрос: «Почему в этом месте все завязано на змеях? Даже лекции и мои сны?»

– Пошли? – одернула меня Ксюша, отрывая от раздумий. Она сдала наши работы и стояла у парты, ожидая, пока я сложу в сумку тетрадь и ручки.

– Куда? – дернулась я.

– Как куда? – возмутилась она. – Алин, ты меня пугаешь. Точно все в порядке? А то витаешь где-то в облаках. Встаешь посередине коридора и забываешь обо всем на свете. Куда мы с тобой собирались сходить перед парой?

Я пожала плечами и виновато покосилась на подругу, приходя к выводу, что и правда забыла обо всем на свете.

– Мы собиралась сходить к Елене Владленовне и попросить у нее телефон Машиных родителей.

– Точно! – Я хлопнула себя по лбу. – Прости, видимо, совсем заучилась. Все эти неприятности и странности сбивают с толку.

Идти к Елене Владленовне было боязно. Я недолюбливала ее и старалась не попадаться на глаза, отчетливо помня нашу первую встречу и грубые слова помощницы директора о том, что мне стоит повзрослеть. А я взрослеть не хотела. Меня устраивали мои плюшевые мишки, рамочки в сердечках для фотографий и розовый айфон. Я этим жила и не понимала, почему подобное недопустимо, если милые сердцу вещички делают мое существование веселее и приятнее? Неужели быть взрослым – значит разучиться радоваться мелочам и вычеркнуть из жизни все то, что умиляло в детстве? Если так, то я еще побуду какое-то время ребенком.

Кабинет Елены Владленовны находился на первом этаже главного корпуса, недалеко от столовой. В просторном и светлом холле с высокими, почти во всю стену, окнами, из которых был виден запущенный лицейский сад. Я и предположить не могла, что заросшие аллеи и нестриженые газоны могут смотреться так завораживающе красиво. Багряные листья каштанов выглядели вызывающе на фоне едва пожелтевших берез. Осень началась недавно, и ее краски промелькивали лишь кое-где. На разноцветных кронах низких «чайных» кустов, в бледном золоте листьев липы и побуревшей траве, припорошенной первыми опавшими листьями.

– И разберись, наконец, с этим эмчеэсником! – услышали мы вопль Анатолия Григорьевича из-за закрытой двери кабинета своей помощницы. – И, пожалуйста, не так, как сделала это с Соколовым! Понятно?

Директор едва не сбил нас с ног, когда выскочил из кабинета в коридор. Елена Владленовна с испуганным взглядом и приоткрытым ртом замерла в дверях.

– А вы что здесь делаете? – огрызнулся Анатолий Григорьевич, заметив меня с Ксюхой.

Я вообще потеряла дар речи, а более смелая подруга тихонько пискнула:

– А-а-а-а… мы вот, – она ткнула пальцем в сторону замершей в дверях женщины.

– К Елене Владленовне. – Я прокашлялась.

– Заходите, – пожала плечами помощница директора и махнула холеной рукой, приглашая нас в кабинет.

Я с интересом огляделась. Помещение маленькое, больше похожее на каморку, нежели на полноценную комнату, но обставленное с изысканным вкусом. Женскую руку можно было заметить везде: в идеальном порядке на письменном столе из темного дерева; на полках между симпатичными безделушками и в гармонично подобранных цветах в интерьере – бежевом, шоколадном и кирпично-красном. Они дополняли друг друга. Чашка, оставленная на тумбочке возле светлого дивана с низкой спинкой, и та оказалась коричневой. А на шее Елены Владленовны был небрежно завязан кирпично-красный шелковый шарфик.

– Простите, вы стали свидетелями неприятной сцены, – вздохнула помощница директора. Она повернулась к нам спиной и налила себе в стакан из графина воды. – Это ужасное происшествие с Кириллом Дмитриевичем и последующий приезд МЧС потрясли всех. Подобные события очень плохо скажутся на репутации лицея, – добавила она, и я поняла, что это волнует Елену Владленовну сильнее всего. – Анатолий Григорьевич в последнее время был не очень доволен работой Кирилла Дмитриевича, – она сокрушенно покачала головой, и ни один волос из безупречной прически не шелохнулся. – Ну, вы слышали, какое сильное впечатление он производил на молоденьких учениц. Не все родители относились к его харизматичности адекватно. Я должна была чуть мягче разговаривать с ним. Кирилл Дмитриевич отличался изрядной впечатлительностью. Но мне и в голову не пришло, что он решит демонстративно хлопнуть дверью и уйти! А потом его нашли в лесу…

Елена Владленовна поставила стакан на стол, на секунду прикрыла лицо руками, глубоко вздохнула и повернулась к нам со словами:

– Извините за неуместное проявление чувств. Просто столько всего навалилось… Вы хотели задать вопрос?

– Да. – Я с подозрением посмотрела на Елену Владленовну. – Было что-то в ее поведении неестественное, словно она считала себя обязанной пояснить разговор с директором. Хотя в этом не было нужды. К чему отчитываться перед студентами?

– Так зачем вы пожаловали? – поторопила нас она, присаживаясь на свое рабочее место и включая компьютер. Системник тихо загудел, и атмосфера в кабинете сразу же стала рабочей.

– Мы хотели узнать телефон родителей нашей соседки по комнате, – вместо меня ответила Ксюша. – С Машей вчера на паре случился обморок, и мы не знаем, насколько серьезно она пострадала. И переживаем. Анатолий Григорьевич сказал, что ее отвезли в больницу. Но, возможно, от родителей мы узнаем чуть больше.

– Не беспокойтесь, – приторно улыбнулась женщина. – С Машей все в порядке. Ее действительно увезли в больницу. Она ослаблена, но скоро поправится.

– Она вернется сюда?

– Это будут решать ее родители. Вы можете узнать у них сами. – Елена Владленовна несколько раз щелкнула мышкой, отыскивая нужный документ на рабочем столе, и потянулась за ручкой.

– Вот. – Она отдала Ксюше маленький бледно-зеленый листочек-стикер, на котором размашисто написала номер мобильного телефона. – Это мобильник Машиной матери. А сейчас извините, но мне предстоит обстоятельный разговор с представителями МЧС. Будем надеяться, получится избавить вас от плена в стенах лицея как можно быстрее.

Пропустив нас вперед, Елена Владленовна вышла в коридор и закрыла кабинет на ключ. Мы с Ксюшей подбежали к ближайшему окну и присели на низкий подоконник. Я достала мобильник и аккуратно ввела цифры с бумажки.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – отстраненно произнес женский голос, который у многих вызывал ненависть.