что-нибудь еще. Стандартный протокол.

На обратном пути к дому Хэлли я подумывал сказать Тому, что сочувствую его утрате, но потом решил, что он просто использует мои слова против меня же и упрекнет, что я не чувствую себя так же погано, как он.

Том первым нарушил молчание, когда мы выехали на пятую автомагистраль и застряли в одной из самых длинных пробок, известных человечеству.

– Ты же знаешь, что это дело рук русских. – Том сжал челюсть. Он надел солнцезащитные очки, поэтому я не мог видеть выражения его лица, но, по ощущениям, у него в глазах стояли слезы.

– Так подсказывает логика.

– Они безжалостны, – яростно произнес он.

– Как и большинство людей. Но еще они бесстрашны. Не самое лучшее сочетание.

Незадолго до того, как я подал заявление об уходе и перешел в частный сектор, мне довелось принять участие в кровавой операции против братвы в Лос-Анджелесе. Сборища жестоких преступников, приехавших сюда после распада Советского Союза. Менее чем за три года они вытеснили итальянскую мафию из Лос-Анджелеса, оставив после себя реки крови. ФБР, вероятно, вполне бы устроило, чтобы эти две банды перебили друг друга, но во время моей службы русские, опьяненные властью, стали действовать небрежно, что часто приводило к жертвам среди мирного населения.

Ошибочные опознания, неудачные покушения, перестрелки средь бела дня вынуждали нас вмешаться. И мы вмешались. Только столкнулись мы отнюдь не с дилетантами. Вскоре у преступников были наши имена, адреса, сведения о наших близких. А мы с Томом возглавляли их черный список. Русские знали о нас от своих друзей в Чикаго – как мы работали с итальянцами. Козлов подготовил пулю с моим именем еще до того, как я узнал о его существовании.

Русские дали отпор. В конце концов, нам удалось отправить некоторых из них за решетку, но не так много, как хотелось бы.

И не главного злодея – Василия Козлова.

Иэн Холмс руководил той операцией. Он, несомненно, стал для них мишенью. И что в итоге? Они решили, что его время пришло.

– Они нанесли ответный удар. – Том провел ладонью по подбородку. – Годы спустя.

– Разве Холмс формально не ушел в отставку в прошлом году? – спросил я. – Он занимался их делом гораздо дольше нас. А русские не привыкли играть по правилам.

– Вот теперь мне становится не по себе. – Том прочистил горло, бросив на меня неуверенный взгляд. – Ты здесь, в Лос-Анджелесе. У них есть твое имя, и им известно о твоей связи с Моруцци. Это делает тебя мишенью.

Я пытался сказать об этом Тому еще тогда, когда он предложил мне взяться за эту работу.

– Я могу о себе позаботиться, – категорично за-явил я.

– В этом я не сомневаюсь. Но тогда ты подвергнешь риску и Хэлли.

Том прав, но я не собирался позволять кучке ничтожеств портить мои планы, мечты и карьеру.

– Посмотрел бы я, как они попытаются до нее добраться.

– Я не шучу, – заявил Том, выглядя мрачнее тучи.

Он действительно тяжело воспринял смерть Иэна Холмса. Я представил, как он собирается позвонить его дочери и, возможно, помочь организовать похороны. Вот таким человеком был Том. Сокрушенным, но все же склеенным в нечто цельное.

– Ты собираешься подвергнуть ее риску, вместо того чтобы устранить те самые риски, которые могут грозить ей опасностью.

– Я все прекрасно понимаю, ясно? – рявкнул я, глядя в окно. – Если уж на то пошло, то это добавит пикантности работе. Эта девушка только и делает, что ходит по магазинам и фотографируется со своими друзьями.

– Ты не можешь сейчас говорить серьезно.

На самом деле я серьезен. Я не собирался позволять кучке подонков управлять моей жизнью. Во-первых, у меня не было причин полагать, что они знают о моем пребывании в Лос-Анджелесе. Во-вторых, я уехал отсюда много лет назад. Том делал из мухи слона.

– Все, что я хочу сказать…

– Ты хотел, чтобы я сюда отправился, и вот я здесь. Я буду присматривать за братвой.

Том коротко вздохнул.

– Как мне сказать Лизе, что Иэн мертв? – наконец спросил он. – Она будет убита горем.

Я не имел ни малейшего представления о том, что такое горе, поэтому до конца поездки держал язык за зубами.

Глава 6

Хэлли

Остаток дня прошел в полной неразберихе.

Как только Рэнсом вернулся, он выгнал Лизу, Тома и детей и потащил меня в мою комнату.

– Сегодня ты останешься дома, принцесса, – безразлично заявил он, бросив меня там без всяких объяснений.

Во время поездки с Томом что-то явно пошло не так. Но сомнительно, что это было связано со мной. Я все время находилась здесь, знакомилась с семьей Тома. Лиза, конечно, крутая девчонка. Она коллекционировала гравюры Тулуз-Лотрека, у нее собрана одна из самых обширных коллекций за пределами Франции. И она, подобно мне, придерживалась экологичного образа жизни. Мы даже обменялись номерами и электронной почтой. Могу только представить, какой ад устроил бы мне Рэнсом, если бы заподозрил, что я налаживаю связи с людьми из его личной жизни.

– Я не твоя пленница. – Я изо всех сил брыкалась, пока он нес меня в комнату, скорее из любопытства, чем от огорчения. И волочила ноги по лестнице, чтобы усложнить ему задачу. К сожалению, Рэнсома, казалось, совершенно не смущал мой вес, и он нес меня под мышкой так, словно я для него не более чем утренняя газета.

– Согласен, – произнес он, удивив меня. – Но сегодня мне нужно кое с чем разобраться. Я позвоню Максу, чтобы присмотрел за тобой. Он выпустит тебя из комнаты, но пока ты должна оставаться дома.

– Почему? – переводя дыхание, спросила я, когда Рэнсом опустил меня на пол. – Что-то случилось?

– Ничего такого, о чем тебе стоит беспокоиться.

– Но что-то произошло. Ты теперь подрабатываешь в другом месте? – Я пригвоздила Рэнсома взглядом, отчаянно желая заставить его почувствовать себя таким же крошечным, какой я ощущала себя рядом с ним. Если он попал в неприятности и они меня не касались, значит, он утянет меня за собой.

Рэнсом посмотрел на меня с жалостью.

– Прекрати болтать ерунду.

– Прекрати дышать.

– Твои родители будут разочарованы, узнав об отсутствии прогресса в укрощении строптивой ведьмы.

– Хорошо. Значит, я тебя утомляю. Может, ты скоро решишь уволиться. А еще лучше – получишь сердечный приступ.

Рэнсом захлопнул дверь у меня перед носом и запер. Мне захотелось, чтобы он сдох. Жар и ярость моей ненависти к нему ошеломляли.

Что напомнило мне о моей утренней находке: в телефоне я обнаружила голосовое сообщение от матери. Она