— Ну, сюда добрался.

— И как там было?

— Паршиво.

— А что вы видели?

— Летучих мышей величиной с эту кухню, а то и побольше — на другом берегу Миссис Хиппи. В Сент-Луисе их тьма.

— И что вы сделали?

— Постреляли их. Пожгли. Проехали напролом.

— А еще что видели?

— Ядозубов. Большущих разноцветных ящеров размером с целый сарай. Смерчи — громадные крутящиеся вихри. Они утащили одну из машин. Горы с огненными маковками. Высоченные колючие кусты, которые пришлось спалить. Несколько раз пробивались сквозь бурю. Ехали там, где земля как стекло. И там, где земля тряслась. Объезжали огромные воронки, жутко радиоактивные.

— Эх, мне бы так когда-нибудь!

— Может, и придется. — Тэннер доел и, закурив, отхлебнул кофе. — Завтрак что надо, — сказал он хозяйке. — Давно такого не едал. Спасибо.

Сьюзен улыбнулась и велела:

— Джерри, не приставай к человеку.

— Пустяки, мэм. Славный мальчуган.

— А что у вас за кольцо? — полюбопытствовал Джерри. — Вроде на змею похоже.

— Змея и есть, — ответил Тэннер, стягивая кольцо с пальца. — Настоящее серебро, с пробой, а глаза — из красного стекла. Я раздобыл его в городе под названием Тихуана. Вот. Держи.

— Не-а, — выдавил мальчик, но тут же посмотрел на мать, глазами спрашивая позволения. Сьюзен покачала головой.

Этот безмолвный разговор не укрылся от Тэннера.

— Твои здорово мне помогли — вытащили из болота, привели дока к моему напарнику, накормили меня и дали ночлег, — негромко заметил он. — Уверен, они не будут против, если мне захочется хоть как-то выразить благодарность и подарить тебе это кольцо.

Мальчишка опять оглянулся на мать. Тэннер кивнул, и Сьюзен не стала спорить.

Джерри присвистнул, вскочил и тут же надел кольцо на палец.

— Велико, — горестно протянул он.

— Ну-ка, дай подгоню по тебе! Эту спиральку чуть сожмешь — и готово, любому впору.

Он чуть-чуть сдавил кольцо и вернул мальчику примерить. Оказалось по-прежнему великовато, но Тэннер повторил операцию, и кольцо село как влитое.

Джерри, наценив его, побежал было к двери.

— Погоди! — крикнула Сьюзен. — Что нужно сказать?

Мальчуган обернулся.

— Спасибо, Черт, — выпалил он.

— Мистер Тэннер, — поправила мать.

— Мистер Тэннер, — послушно повторил мальчик, и дверь за ним захлопнулась.

— Вы очень добры, — сказала Сьюзен.

Тэннер пожал плечами:

— Цацка ему понравилась. И я доволен, что сумел порадовать мальчишку.

Он допил кофе и докурил сигарету. Хозяйка дома вновь наполнила чашку Тэннера, и он опять сунул в рот сигарету. Наконец из соседней комнаты вышли Сэм с доктором, и Черт вдруг задумался: а где прошлой ночью спали сами Поттеры? Сьюзен налила мужу и доктору кофе, и они присоединились к Тэннеру.

— У вашего друга сотрясение мозга, — объяснил врач. — Без рентгена я не могу сказать, насколько тяжелые повреждения он получил, а рентген сюда доставить никак нельзя. Однако я бы не рекомендовал перевозить больного.

— И как долго? — осведомился Черт.

— От нескольких дней до пары недель. Я оставил лекарства и объяснил Сэму, какой за ним нужен уход. Сэм говорит, в Бостоне чума и вам надо спешить, поэтому мой вам совет: поезжайте один, а своего друга оставьте здесь, с Поттерами. О нем хорошо позаботятся. Потом он сможет поехать с ними в Олбани на весеннюю ярмарку и оттуда добраться до Бостона с каким-нибудь торговым караваном. Я думаю, парень, пожалуй, поправится.

Тэннер, немного подумав, кивнул.

— Ладно, — бросил он, — коли иначе нельзя.

— Во всяком случае, таковы мои рекомендации.

Дальше оставалось только пить кофе.

* * *

Холодным утром Черт Тэннер и Джерри Поттер пешком отправились к вездеходу. Над землей клочьями стлался туман, трава сверкала, точно хромированная. В воздухе висела легкая дымка. Джерри выдохнул воздух, мгновенно превратившийся в пар, и радостно воскликнул:

— Глянь, Черт! Я курю!

— Угу, — промычал Тэннер. — Интересно, машину уже вытащили?

— Надо думать, — откликнулся Джерри. — Упряжка знатная. — И он вдруг выпалил: — А что ты делаешь, Черт? В смысле, вообще, когда не сидишь за рулем?

— Я всегда за рулем, — ответил Тэннер, — так или иначе. Я водила, и этим все сказано.

— А, значит, когда доберешься до Бостона, ты потом опять куда-нибудь поедешь?

Тэннер откашлялся и сплюнул под дерево.

— Не знаю. Наверное. Или найду такую работу, чтоб возиться с машинами и байками.

— А знаешь, кем я хочу быть?

— Нет. Поделись.

— Пилотом. Я хочу летать!

Тэннер покачал головой:

— Не выйдет. Ты хоть раз наблюдал за птицами? Даже они летают не больно-то высоко. Боязно им. А заберись туда на самолете — и ветры мигом тебя прикончат.

— Я мог бы летать низко-низко…

— Земля — слишком неровная, а ветры то и дело меняют высоту. Блин, есть холмы, куда я и на тачке не поеду — унесет. Знаешь, как их распознать? По смерчикам из всякой дряни, какую тащат ветры. И еще если там сплошь голый камень.

— А я бы осторожно…

— Угу, только ветры меняются: то ныряют, то взлетают. И угадать, где или когда они объявятся, никак невозможно.

— Но я хочу летать.

Тэннер посмотрел на мальчика и улыбнулся:

— Найдется чертовски много такого, о чем мечтают люди, но по той или иной причине выясняется, что этого они сделать не могут. Среди прочего — летать. Тебе придется отыскать для себя что-нибудь другое.

Джерри вдруг выпятил нижнюю губу и принялся пинать камни на дороге.

— У всякого человека в юности есть собственное представление о том, что бы ему хотелось делать, — продолжал Тэннер. — Но, похоже, из этого никогда ничего не выходит. Либо оказывается, что это вообще невозможно, либо никак не выпадет случая попробовать.

— А тебе чего-нибудь хотелось, кроме как водить?

Черт остановился и, встав спиной к ветру, стал чиркать спрятанной в ладонях зажигалкой. Наконец сигарета затлела, и он дважды затянулся, сосредоточенно вглядываясь в клубы дыма.

— Я хотел быть хранителем Машины, — наконец сказал Черт.

— Какой машины?

— Той самой. Большой Машины. Трудно объяснить…

Тэннер на миг прикрыл глаза, потом снова открыл — и начал рассказывать:

— Давно, еще в школе, у меня был учитель, и он сказал нам: мир — это большая машина, где каждый пустяк влияет на все остальное, и любое событие становится результатом этих действий и взаимодействий. Тогда я стал думать и нарисовал себе эту заразу, Большую Машину, — всякие передачи, поршни, цепные трансмиссии, рычаги на любой вкус, и кулачки, и стволы, и ручки, и оси. В общем, мне взбрело в голову, что она — эта машина — и впрямь где-то есть и что от того, гладко она фурычит или нет, на самом деле зависит, хорошая у людей жизнь или плохая. И тогда я решил, что работает Машина — не ахти и кто-то должен ее толком осмотреть