Шрифт:
Закладка:
Пришла Тамара и объяснила:
– Соседка почту из ящика вынимает, чтобы никто не догадался, что в доме никто не живет. Да тут почты-то всего – одна газета с телевизионной программой, и все. Я раз в две недели у соседки почту забираю.
Она перебрала зажатые в руке газеты. Из стопки выпали два конверта. Тамара подняла, рассмотрела. Один конверт вскрыла, прочитала.
– Из банка. Требуют возврат кредита. Обещают дело передать в коллекторское агентство. В случае непогашения кредита…
– Какое обеспечение кредита? – спросил Дима.
– Тут копия договора, – Тамара протянула ему конверт вместе с письмом.
Дима посмотрел бегло.
– Нельзя ему, – он кивнул в мою сторону, – в этом доме находиться. Дом заложен в качестве банковского обеспечения. Банк имеет право передать документы в суд, и тогда дом перейдет в собственность банка. А сюда пожалуют полицейские с судебными приставами… Подождите… Так… Письмо отправлено всего-то меньше недели назад… Не успеют, похоже. Пока банк переправит материалы в суд, пока суд рассмотрит, передаст решение в службу судебных приставов. Бюрократию у нас никто еще не отменял. Через два дня я тебя заберу отсюда, как обещал… А пока можешь спокойно отдыхать… Вечером я приеду после тренировки, как и обещал, привезу спортивный костюм.
– Годится… – согласился я. – А от приставов я изнутри закроюсь. Не смогут войти. А телевизор, с вашего разрешения, я в дальнюю комнату перетащу. Там окна к соседям не выходят – только в огород.
Войдя в дом, я начал осваиваться. Легко вспомнил, как курсантом разжигал на межокружных учениях печку-буржуйку в окопном блиндаже, за что получил приличный нагоняй от проверяющего, заявившего, что блиндаж с горящей печкой накроет первая же управляемая мина.
– Так темно же, товарищ подполковник, – возразил я. – Кто увидит дым…
– У мины есть датчик, который сразу среагирует на тепло, исходящее из трубы.
– Тогда зачем, товарищ подполковник, здесь вообще установлена печка? Деньги, что ли, девать было некуда!
Проверяющий ничего не ответил, скорее всего, сам не знал, для чего в блиндаже нужна печка.
И только в последний день учений, когда по радиотелефону нами от командира роты был получен приказ сначала растопить печку, а потом об этом же для чего-то доложить ему лично, я печку все же растопил и доложил.
– А теперь: ноги в руки и бегом в соседний окоп. Оттуда доложить, что все выбрались. Никого ни в коем случае не оставлять под обстрелом, – сурово распорядился командир роты.
Оказывается, проверяющий подполковник был прав, и минометчики «синих», то есть «нашей стороны», отрабатывали удар по нашему окопу, который был условно захвачен противником. Блиндаж накрыло первой же управляемой миной. И четыре «наката»[9] не спасли от мощного разрыва боеприпаса. Засыпало и завалило все находившееся в блиндаже.
В доме «тети Светы» я нарубил щепок и использовал почти свежую газету вместе с уведомлениями из банка для розжига. Уведомления я заметил только в последний момент, когда они уже были охвачены огнем, но вытаскивать их не стал. Печь пахнула на нас теплом и гарью. И почти сразу неизвестно откуда заявился тощий кудлатый, но все же красивый и крупный кот Василий. Ему сразу вывалили в миску несколько пакетов кошачьего корма «Феликс», и кот, насытившись, снова куда-то исчез, но уже с раздутыми боками.
Я проводил до дверей Тамару с Димой и не стал возражать, когда они навесили снаружи амбарный замок, так как соседи могли проверить, есть ли замок на двери, и, не обнаружив его, могли заглянуть в дом посмотреть, нет ли кого чужого. Приготовил себе постель, перетащил, пока было светло, телевизор в дальнюю комнату, но дольше всего провозился с антенной, длины которой явно не хватало до нового места установки телевизора. Хорошо, что я надумал поискать в сенях различный инструмент. Там же я нашел кусок кабеля, который как раз для удлинения антенны сгодился.
На улице быстро темнело. Казалось, только недавно было обеденное время, а уже приблизился вечер. Между домами и в садах и огородах сгущалась темнота. Вскоре должен был появиться Дима.
Признаться, отдыхать я не умел и от безделья измучился. Сделал интенсивную зарядку по динамической системе[10]. Мне бы еще побегать хотя бы десяток километров, но я помнил, что закрыт в доме, кроме того, мне было поставлено условие не показываться на глаза соседям.
Наконец приехал Дима. Честно говоря, я ждал, что он приедет с Тамарой, но он заявился один. Привез мне пакет со спортивным костюмом и быстро уехал. Напоследок сказал:
– Завтра жди меня около трех часов. Поедем на допрос. Начальство мое уже в курсе. О тебе расспрашивали. Пришлось доложить…
– Жду… – коротко сказал я. – Но уже вечер. Печь-то растопить можно?
– Конечно. Соседи подумают, что я растопил, и уехал…
Проводив Диму, я сунул руку в пакет. Его спортивный костюм был настолько мокрым, что спать в нем было невозможно, если не было желания подцепить какое-то простудное заболевание или радикулит. Растопив печь, я развесил на ней спортивный костюм, подумав между делом о том, что офицеров ФСБ на тренировках, кажется, хорошо «гоняют», если даже сухощавому Диме приходится так пропотеть.
Я лег, немного посмотрел телевизор и вскоре заснул. Проснулся ночью, услышав за окном незнакомые голоса. Телевизор продолжал работать. Я встал и выключил его. Теперь голоса стали слышны отчетливее.
– Да дома она, телевизор только что выключила… Я свет от экрана телевизора в окне видел… – сказал один голос, сильно гнусавый.
– Ты вчера тоже говорил, что видел. Мы дверь взломали, но дома ни души! – упрекнул его второй.
– Говорю ж, через черный ход ушел, – ответил первый.
– А я кого посылал караулить черный ход! А ты все: «Ерунда это! К соседям уйдет, как только нас заметит». – Второй голос был грубовато-начальственный.
Раздался сильный стук в дверь.
– Открывай, мы знаем, что ты дома… – третий голос был наиболее решительным. Похоже было, что третий человек решил во что бы то ни стало достучаться до «тети Светы».
Я бы открыл вместо хозяйки дома и принял незваных гостей, будь они даже в форме СОБРа. Но я был закрыт снаружи и потому молча ждал, что будет дальше, надеялся, что дом все
