У меня по коже пробежал мороз от заговорных слов Валентины.

Вернула она снимок участковому.

— Пока обратно лейкопластырь приложу. Даю настойку травяную, на ночь примочки будете делать, — порекомендовала Валентина Ивановна.

И протянула тёмную бутыль Илье Сергеевичу.

— Про идола на поляне, что знаете? — прямо спросил он.

— Неведомо мне про него, — уклончиво ответила она.

Он поблагодарил за настойку. Попрощались мы, и вышли во двор.

— Сильная ведунья, — сказала я.

— Да, но Ульяна была могущественнее.

* * *

Мы сели в автомобиль.

— Кажется, поиск зашёл в тупик. Никто ничего не знает. Или не хотят говорить? — предположила я.

— Туманное дело, — согласился он, — Довезу вас до Малаховки, а потом мне ещё надо успеть заехать в райцентр.

Илья Сергеевич быстро звёл машину и выехал на просёлочную дорогу.

Домчались до Малаховки за полтора часа. Хозяева оказались дома.

Выглянула из распахнутого окна Ирина.

— Зайдите, Илья Сергеевич, к нам. Поужинайте, — пригласила она.

— Добро, — сказал он и прошёл в горницу.

По избе витал запах ароматных щавелевых щей.

На стол радушная хозяйка поставила: сваренные вкрутую яйца, сметану, домашний хлеб, зелень и щи из свежего щавеля в чугунке.

— Весь день мотаюсь! Перекусить некогда, — пожаловался Илья Сергеевич, — Не откажусь от щец!

Ирина налила ему полную тарелку. Он положил сметану и с большим аппетитом поел. Я тоже попробовала замечательный суп.

— За щи благодарю! — сказал Илья Сергеевич.

— Что это у вас с головой, — заметила Ирина.

— Неудачно стукнулся, — уклончиво ответил он и посмотрел на меня, как заговорщик. Я сидела тихо. Ела и помалкивала.

Добавил: — Были мы у ведуньи Валентины. Интересовались, не знает ли она про Дарью. Но она ничем не помогла.

Ирина схватилась за сердце.

На улице послышался шум. Баба Маша причитала: — Пропал, Паша пропал!

Послушался топот. Ворвалась она в горницу и заорала: — Сидите здесь! А у меня внучек Паша пропал! Па-а-а-ша! Род-д-дненький!

Илья Сергеевич встал и направился к ней: — Мария, толком объясните, что случилось.

— С утра пошёл в лес. Показал знаками, что знает, где Дарья.

— Вернётся твой внук, — упокоил Илья Сергеевич.

— Сгинул он. Искать надо, — ответила зарёванная баба Маша.

На улице галдели, как сороки, возбуждённые соседи.

— Пиши тогда заявление по форме, — сказал участковый и достал листок и ручку.

Усадил бабу Машу за стол. Она села и, нервно сжимая ручку, размашисто написала заявление о пропаже внука.

Снова запричитала: — Пёс Полкан сгинул! Ой-ёй-ёй-ёй!

Илья Сергеевич спрятал листок в папку.

— Сейчас искать надобно, пока светло. Чует моё сердце, беда с ним, — заголосила она опять, — Собака где? Полкан не отходил от Паши!

— Мария, успокойся, — ответил Илья Сергеевич.

Он достал сотовый и вышел во двор. Звонил кому-то. Я проникла в спаленку, переоделась, намазалась от комаров настойкой Устиньи.

Заметила, что дверца тумбочки прикрыта неплотно. Заглянула, старинных книг и тетрадки знахарки Устиньи, не было.

Почувствовала я чужую энергетику в комнате. В моей сумке кто-то тоже рылся. Разбираться было некогда. В горнице снова голосила баба Маша.

Я выскочила на улицу. Встревоженные люди приготовились разыскивать Пашу.

Деревня сплотилась в едином порыве для поиска своего человека. Мы двинулись к лесу, впереди шагал участковый.

Вечернее солнце медленно скрылось за горизонтом, оставив после себя нежную полоску оранжево-розового оттенка на небосводе. Мистическое селение объединилось в мощном порыве сопереживания, стремясь восстановить свою потерянную гармонию. В каждой избе зажигались огни.

В руках у некоторых сельчан появились факелы. Другие захватили большие мощные фонари, испускавшие мягкий и тёплый свет. Мы направились к лесу, каждый старался вложить в действия всю свою преданность и энергию. Илья Сергеевич, неутомимый заступник порядка, руководил поиском.

Он собрал всех и дал указания: — Идти будем стеной, на расстоянии примерно трёх-пяти метров друг от друга. Не терять из виду своих товарищей. Постоянно перекликаться.

Все понимающе закивали.

* * *

Резко похолодало.

Во тьму леса мы ворвались, обдуваемые прохладным вечерним воздухом и взбудораженные разыском.

У меня создалось ощущение, что природа дышит вместе с нами, поддерживает и направляет на пути. За каждым деревом и поворотом тропы мы отыскивали своего человека. Сердца бились сильнее, а руки сжимались в кулаки, наполнялись надеждой и решимостью. Шёпот листьев и тихий шорох ветвей мы считали за наших проводников.

То и дело раздавались отдалённые голоса: — Па-а-а-аша! Па-а-а-аша! Отзовись!

— Ау! Па-а-а-аша!

— Полкан, ко мне! — звала баба Маша верного пса.

Отвечало только лесное эхо: — Ау-у-у!

Яркие фонари и факелы освещали вечернюю темноту, взрывали спокойствие леса, создавали загадочную атмосферу.

В тёмно-синей глубине древней чащобы шорохи ночи проникали в каждый уголок моего сознания.

«Зачем Паша отправился в лес? Может быть, испугался чего-то или кого-то? — размышляла я.

Всполохи света переплетались между деревьями, загорались и гасли. Чаща затягивала нас всё глубже и глубже в бездну загадок и неизведанности. Шаги разбивали тишину, шорох листьев и веток отдавался эхом в наших сердцах. В каждом шуршании мы тайно надеялись услышать знак, указывающий направление к пропавшему другу. Трава под ногами была как ковёр, покрывающий загадочные следы прошлого. Мы продолжали свой путь, игнорируя тяжесть усталости и неприятного страха.

Огни факелов мерцали во тьме, создавали нереальные зрительные образы, будто сказочные картины из жизни кикиморы и лешего. Словно детские сновидения, они сулили опасность и полное отсутствие гарантий. Но стоять на месте было непозволительно, будто давление времени сжимало наши сердца и тянуло нас вперёд.

Мы приблизились к болоту. Голоса стихли. Неясный ужас охватил всех. Топь, как живой организм извергала отвратительный запах тины и газов. Все замерли. Взирали на окружающие нас чадные воды, постоянно меняющие свои таинственные образы. Нигде не было видно Пашиных следов. Прохладный ветер пробирался сквозь одежды. Предсказывал близость к этой неприветливой среде. Поверхность топи покрывала толстая корка. Казалось, что само болото давно поджидало нас. Привлекало, окутывая своей зловещей тишиной. Надвигающийся мрак скрадывал все детали, заставлял наши сердца биться сильнее. И вдруг мы почувствовали, как болото просыпается и возвращает жизнь своей вредной сущности.

Грязь булькала, искала пути выхода, плевалась удушливым омерзительным запахом. Она будто вобрала в себя всю мёртвую материю, сотканную тысячелетиями. Полученная газообразная ткань заполнила воздух безжалостной тяжестью. Тёмная, чадная вода скрывала в своих глубинах бездонные секреты прошлого. Это был ужасающий пейзаж, из которого хотелось скорее сбежать. Но наши тела не слушались. Мы стояли, словно приклеенные волшебным клеем к этому отвратительному пейзажу.

Мне почудилось, что сейчас неожиданно вынырнет Кикимора и затянет нас в свои сети.

Болотная Хозяйка, владелица жуткого места охраняла свои покои. Её вотчина — это