— Можно подумать, это так тебя беспокоит.

— Конечно, беспокоит. Учитель отвечает за учеников.

— А по-моему, ты переживаешь, что не сможешь с нами постоянно видеться.

Намек был отнюдь не на мое отношение к Светлане, о котором, возможно, Александр и не знал.

— Я этим кого-нибудь пользовался? — Я разозлился, но старался этого не показывать. — Я выпрашивал какие-то преференции для клана? Или, может, что-то поставлял Императорской гвардии по завышенным ценам?

— А разве нет? Дмитрий Максимович жаловался на счета от вашего клана, — с довольной ухмылкой бросил Александр.

— Саш, ты знаешь стоимость ингредиентов, посчитай, сколько это стоит, тогда поймешь, что твой наезд под собой никаких оснований не имеет.

Основания были, но точно не те, что сейчас озвучивал цесаревич. Был он на меня зол, чего не скрывал, но уж не из-за тех сумм, что платил моим артефакторам Ефремов, чья контора была практически на самообеспечении и из казны не только ничего не тянула, но даже туда вкладывала. Даже Светлана выглядела удивленной и никак не поддерживала брата. Правда, меня тоже не поддерживала. Предпочитала молчать и наблюдать.

— Я считаю, что мое обучение затянулось, а знаю я еще намного меньше, чем ты, — продолжил он гнуть свою линию.

— По ряду разделов ты знаешь столько же, — не согласился я. — По остальным рано или поздно тоже сравняешься. Саш, скажи прямо, чего ты хочешь?

— Хочу перестать быть от тебя зависимым! — выпалил он и уставился на меня в ожидании ответа.

— Это можно сделать в любой момент расторжением ученической клятвы, — напомнил я. — Обучение можно вести и после этого, но будет сложнее, потому что я не смогу контролировать лично. Да и затянется.

— Я подумаю, — бросил Александр.

Решение было принимать не ему, а императору, но если клятва будет расторгнута, то это послужит еще одним камушком в подтверждение того, что я становлюсь резко неугоден правящему семейству. Знала ли это Светлана? Я бы не ответил с определенностью, потому что она хорошо умела скрывать свои чувства. Я даже не мог сказать, была ли она такой открытой доброжелательной девушкой, которой показалась при нашем знакомстве, или она всего лишь выполняла просьбу отца. Наш поцелуй так и остался единственным — ограничения ученической клятвы работали в обе стороны. Вот уж чью клятву я бы с радостью согласился разорвать, только чтобы понять, как она относится ко мне на самом деле.

— Тогда, может, приступим к занятию? — предложил я.

На этот раз Александр не стал выступать, а начал разбирать то, с чем у него возникали проблемы. На мой взгляд, были они как раз из-за торопливости, из-за нежелания сначала хорошо обдумать, а потом уже действовать. И гормонами это не объяснялось — к возрасту Александра они уже переставали бесконтрольно бушевать, да и магические практики при желании позволяли держать эмоции в узде. Проблема в том, что как раз желания не было.

Тем не менее занятие получилось плодотворным: разобрали почти все ошибки Александра и он даже старался на них акцентироваться без своей обычной торопливости. Светлана тоже правила ошибки свои и брата, но держалась очень отстраненно, чему причиной наверняка был наш договор с Мальцевой. Шувалова за тот короткий промежуток времени, что мы с ней виделись, успела по этому поводу пройтись не единожды. Страшно представить, сколько раз она возвращалась к этой теме наедине со Светланой.

И я понятия не имел, что мне с этим желать. Что ж, должен признать: ни в одном из миров мои отношения с противоположным полом не складывались нормально…

Под мои мрачные размышления мы распрощались с Тумановыми, я зашел к парням и узнал, что там нам задали на завтра, потому что отсутствие на занятиях даже по государственным делам не освобождало от подготовки уроков. Это я и сказал парням, но на самом деле я собирался скоротать время до того часа, когда выберусь из школы к Айлингу. Точнее, к Александру Васильевичу Сухову, кем он сейчас был и кем просил себя называть при личных встречах. Канал к Ефремову я включил опять, но там все было без изменений.

Диана заглядывала, но разговаривать с ней желания не было, и я отговорился домашкой, да и общаться с кем-то под непрерывный поток разговоров из подслушиваемых помещений было сложно — к вечеру занятость что императора, что Ефремова только усилилась. Я им обоим даже посочувствовал и пожелал поскорее завершить дела и убраться домой. Не иначе как боги сжалились над моей раскалывающейся головой и сначала начальник гвардейцев, а потом и император отправились на отдых, а в их кабинетах наступила благословенная тишина. Ничего интересного за все время я не услышал, если не считать разговора Александра с отцом.

Наконец наступил отбой. Свет в общих помещениях погас, и все шевеление в блоке прекратилось. Для надежности я выждал час и осторожно вышел, оставив в своей кровати фантом на случай, если кому-то срочно понадоблюсь. Хотя кому я ночью мог понадобиться?

Рисковать пробовать обретенные возможности я не стал, прошел школьную защиту простейшим из способов: перепрыгнув через забор, чуть подправив свои физические возможности заклинанием. Конечно, на территории стояли обновленные камеры, позволяющие засечь людей как под мороком, так и под невидимостью, но делал-то их я, поэтому прекрасно знал, как обойти, чтобы на записи было именно то, что хочу показать. В данном случае — ничего там не должно было записаться.

До квартиры Сухова я добежал, не столько не желая отмечаться у случайного таксиста, сколько собираясь проветрить голову от задержавшихся там обрывков чужих разговоров. У квартиры я помедлил, размышляя, насколько правильным будет вломиться без предупреждения, но потом все-таки отправил импульс теперь уже бывшему учителю. Тот моей просьбе внял и открыл дверь под иллюзией, которая не дала бы посторонним ничего заметить, зато позволила мне беспрепятственно пройти в квартиру.

— Я просил ко мне не ходить? — проворчал Сухов, стоило двери закрыться, а защитной системе активироваться. — Еще кого-то сюда вряд ли забросит. Будет обидно, если я бездарно спалюсь, не успев ничего сделать.

— Совет нужен и объяснение.

Он нахмурился.

— Мне казалось, я тебе объяснил все.

— Не все. Например, как вы преодолели защиту дворца, которую делал я?

— Ты сам на свой вопрос и ответил. Делал ты, оставил для себя лазейки, одной из которых я воспользовался. Перечислить