Шрифт:
Закладка:
Вопрос с угощением тоже был решен. Дату совершения обряда назначили. Самогона нагнали. Закуски приготовили.
Тогда службы в церкви в нашей деревне Селец еще не возобновились, церковь на работала, и поэтому обряд крещения нужно было провести в ближайшей церкви, расположенной в районном центре Брагин.
В назначенный день кумовья запрягли лошадь в сани, взяли младенца, то есть меня, и направились исполнять свой христианский долг. Все шло по ранее разработанному плану до тех пор, пока не вмешались… партизаны. Почему-то именно в этот день партизаны соединения Сабурова (автор книг «За линией фронта», «Отвоеванная весна» и др.) решили разгромить немецкий гарнизон в Брагине. В итоге, попав под винтовочно-пулеметный огонь с двух сторон, перепуганные кумовья развернули лошадь и, выжимая из нее максимальную скорость, покатили обратно в родную деревню Селец. По рассказам крестной матери, около деревни Тельман они немного пришли в себя, отдышались и стали думать, как же им быть. Возвращаться в Брагин страшно, бой еще не закончился. Остается ехать домой, но ребенок-то не крещен, а стол уже накрыт. Народ оповещен и, наверное, ждет с нетерпением. В конечном счете, решили – скажем, чтовсе нормально, ребенка окрестили, назвали Иваном.
Так и сделали.
Разве мог я допустить хотя бы мысль о том, что спустя почти тридцать лет мне придется встретиться с одним из активных участников событий, в результате которых я мог бы остаться некрещенным. Трудно поверить, но этим человеком оказался мой тесть Василий Михайлович Волчков. В том бою за Брагин командир взвода разведки отряда Сабурова Василий Волчков не только участвовал, но и отличился, за что был награжден орденом Боевого Красного Знамени за номером 50907 (тогда орден был еще на закрутке). К нашему глубочайшему сожалению, не любил наш дедушка рассказывать своим внучкам о прошедшей войне, и своем участии в ней. На все вопросы был один ответ «А зачем вам это надо?».
Хотя рассказать было о чем. Тесть прошел войну с первого до последнего дня. Попал в окружение под Киевом. На ручной дрезине добрался до брянских лесов и был одним из первого десятка партизан партизанского соединения А. Сабурова, считался одним из лучших разведчиков. Имел личный партизанский счет, на котором значились несколько пущенных под откос эшелонов. Несколько раз был ранен. Дважды представлялся к «Герою». Кроме ордена Боевого Красного Знамени был награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалью «За отвагу».
Василий Волчков после войны
Мемуары, которые он начал писать по просьбе дочери и внучек, закончились на первом десятке страниц. А как хорошо начал: «Ты видишь дым над лесом, Захар? Это горит моя родная деревня». Захар Никитин – краснофлотец, с которым вместе пробирались до брянских лесов, а затем и воевали в партизанском отряде, тоже был немногословен и воспоминаний не оставил. Поэтому нам остается довольствоваться тем малым количеством написанного, да рассказами о подвигах тестя в книгах Александра Сабурова и комиссара их «диверсионного партизанского отряда имени 24-летия РККА» Захара Богатыря.
Но вернемся к истории с моим крещением. Спустя некоторое время крестная пришла к моей маме и со слезами на глазах рассказала, как все было, и начала просить прощения за обман. Прощение ей было дано, и началась подготовка к моему второй крещению. Со второго захода всё прошло благополучно, и мое крещение состоялось не только в сознании односельчан, но и фактически.
Хочу заметить, что почти до первого класса, а возможно и чуть позже, я был примерным прихожанином. Мы с Колей Мироненко не пропустили ни одного причастия. Обычно это выглядело так. К началу церковной службы мы приходили к церкви, играли в свои незамысловатые игры (чаще всего – в «ножики»), периодически интересуясь тем, что происходит внутри храма. Храм – это по содержанию, а по форме – это была обыкновенная деревенская изба, на крыше которой установлен крест, а на углу дома повешен кусок рельса (вместо колокола). Но, как только начиналось причастие – быстренько пробирались в первые ряды и становились перед батюшкой. Старушки, регулярно посещавшие церковь, уже знали нас в лицо и с улыбкой шептали друг другу: «Пропустите постоянных богомольцев». Получив чайную ложечку вкусной жидкости от батюшки Проневича, и закусив кусочком пресной булочки, мы с сознанием исполненного христианского долга удалялись из храма. Кстати, по воспоминаниям, кагор был просто отличный!
По мере моего роста росло и расстояние между мною и церковью. В определенный период оно окончательно прервалось, и остались разве что походы в храм в составе экскурсионных групп.
Спустя годы, в один из очередных отпусков я познакомился с новым батюшкой нашего прихода. Скажу сразу, что Николай Васильевич в деревне получил прозвище «Чапай». Видимо – по аналогии. Ибо развевающаяся черная риза и столб густой пыли за спиной стремительно мчащегося по деревне на мотоцикле батюшки, поражала сходством с кадрами из известного фильма. За рюмкой свежесваренного домашнего напитка в беседах прошел не один час. В ходе бесед мы пришли к общему выводу, что судьба каждого из нас сложилась по воле случая. Батюшкой он стал тоже по случаю. Если бы только что демобилизованный командир танка, старший сержант запаса, более успешно сдал вступительные экзамены в институт, страна получила бы инженера. Но конкурс Коля не выдержал. Ехать назад в родную деревню желания не было. И тут случайно увидел учебное заведение, где конкурса нет. Более того, здесь могут зачислить по результатам ранее сданных экзаменов. Так он стал слушателем духовной семинарии. По окончании учебы женитьба – и получите, батюшка, приход.
Схожесть наших судеб в том, что в военном училище я тоже оказался по воле случая. Находясь на срочной службе, уж очень захотелось домой. А тут как раз отбор кандидатов в училище. Выбрал то, которое по пути к дому. План удался – три дня погостил в родной деревне. Затем 32 календарных года службы по гарнизонам Дальнего Востока.
Различие во взглядах не помешало нам неплохо провести время на берегу Днепра за тарелкой хорошей ухи, приготовленной одним прихожанином.
