– Да, он должен быть уже на месте.

Я взяла сумку с заднего сидения, повернулась к девушке. Судя по ее виду, она собиралась пойти вместе со мной.

– Прости, Арин, но я должна поговорить с ним наедине. Разговор очень личный…

– Да, конечно, – тут же улыбнулась Арина. – Я потом подойду, поздороваюсь.

Я кивнула и поспешила выйти из машины.

Сделав несколько небольших вдохов, остановилась и прикрыла глаза. Нужно было собраться. Не хотелось плакать и раскисать, да и боялась ляпнуть лишнее. С дедулей нужно быть очень осторожной, он всегда был проницательным человеком, а когда дело касается меня, так у него порой экстрасенсорные способности открываются.

Я увидела его, еще не успев дойти до остановки. Он сидел на скамейке, с небольшой сумкой в руках. Сосредоточенно смотрел куда-то на линию горизонта. Постарел как сильно, уставший такой. А ведь всего полгода прошло с нашего расставания. В груди заныло. Это ведь из-за меня он так быстро сдал. Я доставила ему столько тревог и хлопот своим поступком! Но тогда я верила, что поступаю правильно… Да и, честно говоря, если бы вернуть время вспять, поступила бы точно также. Моя женская обида на Русакова ничего не значит. Я бы все равно не позволила ему умереть.

Дедушка тоже заметил меня. Повернулся вдруг, нахмурился, вглядываясь в мое лицо. Видимо, не узнал сразу. Изменилась так?

– Аленка, – слетело с губ родителя и, поднявшись со скамьи, шагнул навстречу. Я видела, с каким трудом ему дается каждый шаг. Дедушка будто на лет десять постарел за время нашей разлуки.

Я пыталась держаться. Улыбалась ему, словно не произошло ничего плохого. Но силы оказались на исходе ровно в тот момент, когда руки родителя обняли меня. Когда я наконец-то смогла прижаться к родной отеческой груди, во мне что-то надломилось. Весь мой настрой в трубу улетел. Слезы брызнули из глаз, и я разрыдалась. Совсем как в детстве, когда узнала о том, что мои родители больше не вернутся. А дедушка точно также гладил меня по волосам и качал в руках, стараясь успокоить свое бедное дитя.

– Аленка-Аленка, накуралесила ты, девочка моя, – произнес с щемящей болью в голосе. Он отстранился и, достав из нагрудного кармана куртки платок, вытер с моих глаз слезы. Нос мой шмыгающий привел в порядок, а у самого глаза на мокром месте.

И мне так стыдно стало за эту слабость. Я ведь уже не маленькая девчонка, а он далеко не молод, как был тогда. Не может он уже и доли проблем моих решить, а я все на него сваливаю. И только сейчас вдруг понимаю, насколько ему тяжело было все это время. Я там, в солнечной Италии с любимым, а он совсем один. Пожилой, больной человек, каждый день переживающий за меня.

Смахнула слезы, и, прочистив горло, наконец-то взяла себя в руки.

– Прости. Устала, вот и расплакалась, – улыбнулась ему. – У нас мало времени. За тобой не было хвоста?

Он молчит. Только взгляд его тяжелый, строгий сверлит меня.

– Значит так. Едем домой вместе. И ты мне спокойно все рассказываешь.

– Нет, исключено, – перебиваю его спешно. – Русаков вот-вот приедет к тебе, а я не хочу, чтобы он нашел меня.

Дедушка хмурится.

– Что этот ублюдок натворил? Обидел тебя?

Качаю головой, но вдруг передумав врать, киваю.

– Обидел, но он не виноват. Дедушка, пожалуйста, поверь мне, я в безопасности пока одна, и пока Русаков не знает, где я. Но мне нужна твоя помощь.

Он не согласен со мной. Вижу, как злится. Я веду его обратно к лавочке. Мы устраиваемся на ней.

– Я вчера разговаривала с Борей.

– Он нашел тебя?

– Нет, я нашла его. Мне нужна была его помощь, и я пришла к нему. Не бойся, он не обидел меня…

Дедуля напряженно смотрит мне в глаза.

– Не помог, значит, – слетает усталое с его губ.

– Это не важно. А важно то, что Исаков тоже замешан в деле. Именно он давал указания Дробину. После нашего побега со Штормом, он арестовал Борю и пытался разузнать, где мы…

– Исаков… вот п*дла, все туда же… – рычит дедушка, сжимая кулаки от злости. – Черт, а я ведь на него даже подумать не мог…

– Боря сказал, что, скорее всего, Исакова держат за марионетку. Тот, кто стоит у руля, ловко управляет моим начальником. А еще Боря обмолвился, что я неспроста расследовала дело Шторма, и это как-то связано с тобой. То ли месть через меня, то ли просто желание ввязать тебя в дело. Боря говорил, что Дробин, пытая Шторма, хотел узнать, где Русаков спрятал нечто ценное. Что это, Боря так и не понял, но Русаков знал, о чем речь. Дедуль, ты должен мне рассказать правду. Что за история была у вас со Штормом, почему ты так ненавидишь его? Расскажи мне, потому что это единственная ниточка, способная привести нас к разгадке и обезопасить себя.

Говорю это и замираю в ожидании. Дедушка отворачивается, долго молчит. Смотрит на свои руки, размышляя над тем, стоит ли открываться или нет.

Я оборачиваюсь на Тайоту Арины. Девушка стоит у машины, разговаривает с кем-то по телефону.

– Это было двенадцать лет назад, – голос родителя отвлекает меня от созерцания приятельницы. Он все также смотрит перед собой. По всей видимости, рассказ будет тяжелым.

– Меня тогда повысили до старшего следователя по особо важным. Дело по убийству семьи Королева было у меня первым.

– Королев? – я пыталась вспомнить о ком речь. Что-то смутное сплыло в мозгу. Громкое дело об убийстве всей семьи…

– Королев Антон Васильевич, владелец крупнейшей по тем временам агропромышленной компании. Ночью в его дом проникли какие-то ублюдки. Его убили, а жену и сына увезли в неизвестном направлении. Обчистили сейф и унесли все золото из дома. На месте преступления обнаружили отпечатки пальцев, на ноже, который сбросили на заднем дворе. Эти отпечатки принадлежат Русакову, – дедушка поднимает на меня глаза, и я чувствую, как внутри все замирает в напряжении.

– Русаков тогда был шестеркой у Петренко Олега – местного криминального авторитета. Последний – полнейший отморозок и выродок. Спустя месяц после убийства Королева, тот самый Петренко стал полноправным владельцем этой компании…

Мое сердце грозилось выпрыгнуть из горла. Я уже знала, что он скажет.

– Компания называется…

Дедушка кивает.

– Именно она принадлежала Русакову до недавнего времени.

Я поднимаю глаза к небу. В них рябит, все идет пятнами. Мне страшно… Страшно даже представить, во что я ввязалась. Я знала, что Русаков бандит. Нелегальная торговля оружием, отжимание бизнеса и прочее. Но сколько крови на его руках?

– А что стало с Петренко?

– Застрелили, во дворе собственного дома через год после случившегося. После его смерти Русаков встал во главе компании и взял его бизнес. Тебе ведь не нужно и дальше складывать два и два?