и в бюрократических хлопотах по ее застолблению за собой, гламфеллен неожиданно вспомнил об одном своем обещании, что он уже долго откладывал на потом. Сегодняшний вечер более чем подходил для его исполнения. Дождавшись ухода последнего придворного, он повернулся к Онеказе, ожидающе глядящей на него.

— Твой знакомец здесь, или нам нужно будет придти к нему, таку ароха? — спросила она.

— Мой знакомец — у меня за плечом, — с удовольствием ответил эльф. — Его зовут Вингауро о Ватури, последний повелитель древней империи Хуана, — глаза женщины удивленно округлились.

— И как же ты собираешься познакомить нас? — Онеказа весело улыбнулась. — Будешь нашим посредником?

— Помнишь о моем прибытии в Некетаку? — ответил вопросом Кьелл. — Берат тогда устроила знатное представление, использовав меня, как… хм, неважно, — он старательно прогнал из мыслей множество нелестных для себя сравнений, но, судя по смеющемуся взгляду королевы, безуспешно. — В общем, я хочу устроить что-то подобное, — сердито глянув на нее, продолжил эльф, — но своими силами. Подожди минутку… — он старательно сконцентрировался на стоящем за его плечом древнем аумауа, щедро вливая в него эссенцию.

Конечно, по-настоящему воплотить беспокойного духа у него не вышло бы, даже будь он в полной силе — всей эссенции души Кьелла не хватило бы даже на несколько минут эрзац-существования Вингауро о Ватури в виде воплощенного призрака. То, что божества учиняли с небрежной легкостью, было не по силам ни одному из смертных мистиков. Но бледный эльф успел как следует обдумать свое обещание древнему властителю Хуана за время своих путешествий, и у него имелось множество любопытных идей на его счет. Некоторые из них, самые экономные, сейчас пошли в ход.

Для визуализации призрака древнего Хуана гламфеллен использовал сайферскую иллюзию, и Онеказа, влет ухватив идею, с готовностью открыла свое сознание. Зрение для самого призрака обеспечила иллюзия, наложенная уже на него — он попросту наблюдал картинку из глаз бледного эльфа, слегка сдвинутую ракурсом. Голос и слух Вингауро о Ватури пришлось воплотить взаправду — столько иллюзий даже тренированное сознание Кьелла не сумело бы поддержать. Влитая в определенные участки души древнего аумауа эссенция подарила ему возможность и слышать звуки мира живых, и самому говорить с его обитателями.

— Как слышно, ваше величество? — сосредоточенно спросил гламфеллен. — Проверка связи. Скажите-ка нам что-нибудь, — он все же удержался от ребячества наподобие завершения своей реплики словом «прием», или вопроса о помехах.

Древний дух, ненадолго ставший видимым, некоторое время стоял без движения, привыкая к вернувшимся к нему краскам и звукам. После долгой паузы он все же отозвался.

— Укайзо… — прошелестел его бесплотный голос. — Ты говорил, что путь к нему утерян, Кьелл. Вокруг нас — иллюзия?

— Иллюзия, — согласно кивнул эльф, — но отражающая реальность. Мы и вправду в Укайзо — многое изменилось со времени нашего знакомства. Извини, что так долго затягивал с обещанным разговором — дела не отпускали.

— Долго? — удивился древний дух. — Я думал, не прошло и дня. Время отступает во тьме и тишине посмертного существования, — «Я ему еще и сенсорную депривацию устроил,” с легким стыдом подумал гламфеллен. «Ладно, теперь он, хотя бы, переродиться сможет.»

— Отступает, и хорошо, — скомкал беседу на неудобную тему он. — Я обещал представить тебя правительнице Хуана. Познакомься — королева Дедфайра Онеказа II.

— Приветствую тебя, великий предшественник, — церемонно кивнула духу та.

— Не зови меня великим, наследница моей ноши, — сумрачно ответил древний правитель. — Я виновен в крахе всего того, что поколениями созидали мои предки. Я впустил в наш дом чужеземцев, поверив их лживым языкам, и позволил им низвергнуть мой народ в пучину ничтожества. Моя гордыня и беспечность заслуживают порицания и забвения… — плечи призрака поникли было, но он вновь оживился, остановившись взглядом на бледном эльфе. — Кьелл упомянул, что именно ты собрала из осколков давно утраченное. Говорил он и о твоих бедах, схожих с моими — коварных чужеземцах, жаждущих вновь разорвать наш народ на части. Поведай мне о делах Хуана, королева Онеказа II. Полнятся ли богатством дома твоих подданных? Сильны ли твои воины? Гремит ли твое имя на всю Эору?

— Племена Хуана все еще учатся жить вместе после веков разделения, — ответила королева. — Чужеземцы, что желали нам зла, посрамлены и изгнаны. Дедфайру как общности народа аумауа все еще предстоит заявить о себе. Но многое уже сделано, и продолжает делаться, для блага Хуана…

Двое властителей — былой и нынешняя, — беседовали долго, обсуждая дела прошлые и текущие. Кьелл поначалу следил за их беседой, но быстро был вынужден сосредоточиться на подпитке Вингауро о Ватури эссенцией, из-за чего разговор Онеказы с древним духом долетал до него урывками.

— …Касты? — недоуменно вопросил Вингауро о Ватури. — Матару, куару, и ропару — сословия! Матару невозможно родиться — ими становятся лишь достойнейшие из юношей и девушек, отличившиеся больше других на поприще постижения наук, необходимых в их служении! Что за глупость выдумали мои потомки?..

— …Наследование всегда идет по мужской линии? — в задумчивости спросила Онеказа. — Экера, это несправедливо, и прежде всего к подданным. Правь Дедфайром мой брат, и несмотря на всю его старательность, Хуана были бы далеки от процветания…

— …Каждое сословие, то есть каста, получает от племени свою долю благ, и неважно, чем заняты разумные, принадлежащие к касте? Это же наплодит завистников, лентяев, и бесполезных притворцев! — возмущенно фыркнул древний дух. — Подобного не было в моей империи — все получали по заслугам, от распорядителя моего двора до последнего бедняка!..

— …Семь жен? — отрешенно поглядела на Кьелла королева. — Любопытно… — тот поспешно протелепатировал ей: «Не слушай старичка, Римрганд стер ему последние мозги. Никаких семи жен, и тем более семи мужей, вот.»

Это псионическое усилие слегка рассеяло его концентрацию, и изображение Вингауро о Ватури пошло рябью. Видимо, именно поэтому правитель былой империи не заметил, как Онеказа неожиданно задорно хихикнула, подарив Кьеллу шутливую улыбку. Тот, хоть и видел веселость своей возлюбленной, был занят восстановлением связи древнего призрака с миром живых, и к тому времени, как последний смог возобновить свою беседу с королевой, та уже глядела с прежним доброжелательным спокойствием. От этой встряски Кьелл окончательно утратил нить их беседы, просто пытаясь удержать все нужные для общения с древним духом псионические конструкты. Через некоторое время,