Наконец зашептали: идёт!.. Идёт по коридору…

Шолохов неспешно двигался в окружении обкомовских людей.

«Я раздвигаю впереди стоящих, – рассказывал Мережко, – подхожу и говорю: “Здравствуйте, Михаил Александрович!” Он удивлённо на меня смотрит. “Я – студент ВГИКа, мне нужно взять у вас интервью: как вы относитесь к экранизациям своих фильмов?” Он меня отодвигает тихонько – и пошёл вниз».

Мережко был молод и упрям, поэтому сбежал по другой лестнице этажом ниже – и снова там встретил неспешно идущего Шолохова.

И опять, с того же места: «Здравствуйте, Михаил Александрович, я студент ВГИКа…»

Шолохов его отодвинул и двинулся своим путём.

Мережко рванул на первый этаж – и снова встал на пути.

Вспоминал: «Шолохов уже смотрит на меня как наваждение. Я говорю: “Вот у меня листочек – напишите: ‘Привет читателям ‘Советского экрана’! М. Шолохов’. Мне сказали, что если вы мне напишете на листке привет читателям, то обратный билет оплатят не в плацкартном вагоне, а в купе!”»

Шолохов чуть хрипло позвал его:

– Подойди сюда, сыночек.

Счастливый Мережко подбежал, протиснувшись меж обкомовских.

– Иди ближе, – попросил Шолохов. – Ухо дай. – Мережко наклонил ухо. – Иди на хуй, – тепло прошептал писатель.

И пошёл дальше.

Третий юбилейный вечер Шолохова состоялся во Дворце культуры станицы Вёшенской. Четвёртый – дома, со всей дорогой роднёй…

* * *

В июле Шолохов писал Брежневу: «Недавно в Москве был вице-президент Нобелевского комитета. В разговоре в Союзе писателей он дал понять, что в этом году Нобелевский комитет, очевидно, будет обсуждать мою кандидатуру.

После отказа Жана Поля Сартра (в прошлом году) получить Нобелевскую премию со ссылкой на то, что Нобелевский комитет необъективен в оценках и что он – этот комитет – в частности, давно должен был присудить Нобелевскую премию Шолохову, приезд вице-президента нельзя оценить иначе, как разведку.

На всякий случай, мне хотелось бы знать, как президиум ЦК КПСС отнесётся к тому, если эта премия будет (вопреки классовым убеждениям шведского комитета) присуждена мне, и что мой ЦК мне посоветует?

Премии обычно присуждаются в октябре, но уже до этого мне хотелось бы быть в курсе вашего отношения к затронутому вопросу».

Аппарат ЦК переслал письмо на рассмотрение в Отдел культуры, те написали: «Отдел культуры считает, что присуждение Нобелевской премии в области литературы тов. М. А. Шолохову было бы справедливым признанием со стороны Нобелевского комитета мирового значения творчества выдающегося советского писателя. В связи с этим Отдел не видит основания отказываться от премии, если она будет присуждена».

Брежнев поставил резолюцию: «Согласиться с предложением».

В этот раз на Нобелевскую премию Шолохова выдвинул шведский поэт Эрик Бломберг, увы, не заставший результата выдвижения: он умер 8 апреля 1965 года.

Весть о получении Нобелевской премии Шолохова в станице Вёшенской не застала. Он охотился в Казахстане на озере Жалтырколь, в 300 километрах от Уральска. Телефонной связи с Шолоховым не было. За ним послали самолёт АН-2 – «кукурузник». Вместе с лётчиком летел секретарь Уральского обкома. Когда увидели на берегу палаточный бивуак, летчик не поверил, что знаменитый писатель и депутат Верховного Совета живёт в палатке.

Получив известие, Шолохов ещё успел сходить на охоту и на вечерней заре сбил дуплетом двух гусей.

Совершая перелёт уже из Ростова на Базковский аэродром, он увидел в иллюминатор, что пропеллеры перестали крутиться: у самолёта отказал двигатель.

…Брёл, сдирая руки, сквозь дебри безумной и бешеной этой жизни – и вот, накануне величайшего триумфа – пришлось обрушиться на свою донскую землю…

Шолохов, заметили тогда, остался неизъяснимо спокоен.

…Не дотянув до асфальтированной полосы, самолёт с отказавшим двигателем умудрились посадить. Все выжили.

В Стокгольм поехали всей семьёй: Мария Петровна, Светлана, Александр, Михаил, Мария. И Юра Лукин, друг дорогой. И завотделом культуры ЦК, и переводчик, и кинооператор.

Заказали Шолохову фрак – у него не было. Дамам – вечерние туалеты.

Накануне получения премии, 7 декабря, он дал интервью местной прессе.

– Что вы будете делать с деньгами?

– Поеду в Австралию и не буду давать никаких интервью.

– Если ваши произведения проданы тиражом в 42 миллиона, то можно ли стать капиталистом?

– Если б Советская власть допустила, чтоб я стал капиталистом, я приехал бы сюда к вам на собственной прогулочной яхте.

Вечером 10 декабря 1965 года в Большом Концертном зале Стокгольмской ратуши король Швеции Густав VI Адольф вручил Шолохову главную литературную премию мира: «..в знак признания художественной силы и честности, которые он проявил в своей донской эпопее об исторических фазах жизни русского народа».

Порой пишут, что Шолохов не поклонился королю. Это не так: он был заметно ниже монарха и только обозначил поклон.

Телетрансляция из Стокгольмской ратуши велась на 13 стран Европы.

В своей нобелевской речи Шолохов сказал: «Человечество не раздроблено на сонм одиночек, индивидуумов, плавающих как бы в состоянии невесомости, подобно космонавтам, вышедшим за пределы земного притяжения. Мы живём на земле, подчиняемся земным законам, и, как говорится в Евангелии, дню нашему довлеет злоба его, его заботы и требования, его надежды на лучшее завтра. Гигантские слои населения земли движимы едиными стремлениями, живут общими интересами, в гораздо большей степени объединяющими их, нежели разъединяющими.

Это люди труда, те, кто своими руками и мозгом создаёт всё. Я принадлежу к числу тех писателей, которые видят для себя высшую честь и высшую свободу в ничем не стесняемой возможности служить своим пером трудовому народу».

После бессчётных интервью, нескончаемых поздравлений и череды торжеств 24 декабря Шолоховы вернулись московским поездом в Миллерово. К той площади, откуда Мелехов отбывал на фронт и куда Давыдов довёз свою Варюху.

Все его счета судьбе были оплачены.

Главная проза – написалась.

Дети – выросли.

Враги – сгинули.

Кроме жизни, ничего не оставалось.

Глава пятнадцатая

Русская партия

История взаимоотношений Шолохова с большевизмом после сложных и порой страшных трансформаций пришла к определённости и чёткости.

В нобелевской речи он, взвешивая слова, сказал: «Я горжусь тем, что эта премия присуждена писателю русскому, советскому. Я представляю здесь большой отряд писателей моей Родины».

Как писатель, он был, во-первых, русский, а затем уже, но безусловно – советский.

Он так говорил про Алексея Толстого на его могиле и так видел себя.

Но как гражданина он видел себя ровно наоборот: «Сначала я коммунист, а потом писатель».

Шолохов никогда не козырял этим словом. Коммунист и коммунист: да, вступил в партию и работаю. Но после войны словно что-то изменилось. Он увидел, наконец, изменяющуюся на глазах деревню: колхозники действительно год от года жили всё лучше.

Очевидно, что вторая книга «Поднятой целины» куда менее трагичная и страшная, чем первая, написана будто не про 1930 год, а про послевоенный колхоз. В