бегающих глаз. — Либо дементоры превратят Поттера в овощ, либо он сделает что-то такое, за что его с чистой совестью можно выпереть из школы и отобрать палочку, лишив последней защиты! И Министерство ни при чем, это все дементоры! Так?

— Это все лишь ваши домыслы...

Альбус выпрямился и отошел от стола.

— Полагаю, у нас с вами это последний откровенный разговор, Корнелиус. Я понимаю, отчего вы так боитесь мальчика по имени Гарри Поттер, боитесь настолько, что готовы убить его. Он угрожает вашему уютному мирку, в котором никогда ничего не происходит! Но вы опоздали, министр магии: мирок уже разбит вдребезги. И виноват в этом отнюдь не Гарри Поттер.

Покидая кабинет Фаджа, Дамблдор не смог отказать себе в удовольствии от души хлопнуть дверью.

— Вздорный старик, — проворчал министр, подпрыгнув в кресле от громкого звука. — Ты еще пожалеешь!

Глава 91. Война — дело молодых

Мелкий гравий парковых дорожек был подобран камешек к камешку. Он мягко пружинил под ногами, солидно похрустывая, и призывал не спешить в дом, а прогуляться еще вокруг фонтана с драконами из каррарского мрамора, каскада с грифонами из египетской яшмы, миниатюрного озерца, на берегу которого свил кольца василиск, выточенный из цельной глыбы змеевика... А как хорошо под густой тенью вековых лип! Прохладно, свежо, птички щебечут... Опять же день выдался редкостный: с утра на небе ни облачка, однако солнце не жарит, и ветерок приятный такой...

— Тебе тоже туда неохота? — Теренс Эйвери понимающе подмигнул Снейпу.

Метка на руке у обоих мозжила и дергала, но боль за прошедшие дни стала привычной. Аппарировав из разных мест, они встретились в парке и как по команде замедлили шаг.

— Красиво Люциус тут все устроил, — вместо ответа заметил Снейп.

— Вот и мне неохота, — бывший товарищ по факультету поддел носком туфли одинокий желтый лист на дорожке. Первый гонец близкой осени лениво взлетел и тут же скрылся под подошвой. — Всякий раз, как захожу, думаю: обратно выйду?

— Меньше думай, целее будешь.

— И то верно, — вздохнул Теренс.

Нарядный, сверкающий чистотой особняк Малфоев встречал гостей сумраком и безмолвием. С воцарением тут Волдеморта хозяева и гости поменялись ролями. Нарцисса целыми днями сидела у себя в будуаре, отдавая оттуда распоряжения домовикам, которые сделались совсем незаметными; Драко с первого дня каникул отослали к родне во Францию; сам Люциус ходил едва ли не на цыпочках по собственному дому. Если где-то в коридоре слышались громкие уверенные шаги, можно было не сомневаться: то идет кто-то из Пожирателей. Сам же Волдеморт скользил по наборному паркету полов тише привидения.

Он уже не смердел мертвечиной и сменил простой черный плащ на глухую черную мантию в пол. Странный то был цвет: в глубине его что-то мерцало, фантастические дымные тени сменяли одна другую, вспыхивали тусклые молнии... Мантия завораживала, и порой на пепельно-сером лице появлялось что-то похожее на удовольствие, когда, загипнотизированный причудливыми переливами, какой-нибудь Пожиратель поднимал взгляд и вздрагивал, напоровшись на алые иглы змеиных немигающих глаз.

Поговаривали, что он не нуждается ни в пище, ни в отдыхе, и что его ночная ваза остается чистой. Малфой клялся, что видел Темного Лорда летящим без метлы и колдующим без помощи палочки.

Не меньший ужас вызывала и змея, которая часто появлялась рядом с ним. Неимоверной длины и толщины, с тяжелой треугольной головой, похожей на древнее стенобитное орудие, и не по-змеиному мощными клыками в огромной пасти, — ходили слухи, будто питается она исключительно человечиной, заглатывая тела целиком. Кошмарная тварь внезапно возникала в разных местах особняка, словно обладала способностью к аппарации. Как-то ночью весь дом разбудил пронзительный вопль: змее вздумалось навестить спальню Нарциссы. Люциус собрал в кулак все свое мужество и на коленях умолял Лорда оставить в покое его жену. Очевидно, ему посчастливилось попасть в момент хорошего настроения Волдеморта, поскольку тот пообещал «переговорить» с Нагини.

Сегодня Темному Лорду заблагорассудилось созвать своих последователей с единственной целью: выразить неудовольствие по поводу отсутствия в их рядах «свежей магической крови». «Мне нужны новые воители — юные и дерзкие. Я знаю, в чистокровных семьях народились дети, многие уже достигли совершеннолетия. Приведите их ко мне. Приведите ко мне всех!»

В кои-то веки должность декана является преимуществом, мрачно размышлял Северус, в толпе других Пожирателей покидая дом Люциуса. Заделаться лучшим вербовщиком, отправив сюда седьмой курс целиком. А, нет, там же треть полукровок... Ну хоть кому-то повезло. Впрочем, это как посмотреть...

— Здравствуйте, профессор Снейп! — громкий молодой голос был весел и чист, как будто заговорил один из фонтанов. — Вы меня помните, профессор?

Вспомнить окликнувшего не составило труда: он мало изменился за восемь лет, прошедших после выпуска из Хогвартса. Возмужал, конечно, юношеский пух под носом сменился вполне достойными усами, соломенные волосы уже не торчали во все стороны, но аккуратно лежали, расчесанные на косой пробор. В остальном он остался прежним — лопоухий и шумный, «блудный сын», когда-то прятавшийся в девичьих спальнях от собственной матери.

— Роули?! — искренне удивился Снейп. — И, судя по черному плащу и маске...

— Да! — радость распирала Роули. — Вот, смотрите!

На втором курсе Торфинн Роули намалевал на предплечье череп и змею, желая уподобиться зловещему и неуловимому Пожирателю смерти. Тогда декан его выругал и велел смыть неуклюжее художество. Теперь декан молча и с непонятным выражением лица смотрел на выпуклый, лоснящийся рисунок, черный с прозеленью. Мастерское исполнение. И руку автора нельзя не узнать.

— Кажется, вы получили ее совсем недавно?

— Позавчера, — новобранец не спешил опускать рукав мантии, любуясь Меткой. — Бэрк с Паркинсоном чуть не лопнули от зависти! Я теперь такой же, как вы, профессор!

— Отчего же ваши друзья лишены высокой чести?

— Ха, да им же слабо магла убить! Даже толкового «Круцио» наложить не могут!

— А вам, значит... Роули, вы не торопитесь? Хорошо. Давайте прогуляемся, и вы мне все расскажете.

Мелодично журчали фонтаны. Перекликались в ветвях птицы. Шумела над головой листва. Похрустывал гравий. Торфинн Роули, смакуя подробности, повествовал об убийстве отчима. В свое время тот удачно провернул дело с пожизненным заключением для отца Роули и женился на его матери.

— Я его р-раз — и у него штаны мокрые! — пасынок вошел в раж. — Он визжит, мать орет, а я как гляну на